Охота на льва

Прошел месяц, а я еще не описал обстановку. Хотя, наверное, эта неторопливость закономерна. Чтобы осмотреться и пообвыкнуть к новым условиям, нужно время. Месяца вполне хватило, чтобы привыкнуть к точке нашего, как говорится, стояния. Точка эта представляет собой выпиленный в невысоком ровном горном плато двумя речками остроугольный, похожий на утюг кусок скалы. Издревле он был облюбован людьми, которые и поставили здесь крепость - прямоугольник примерно 1 на 2 км из высоких (5 м) глинобитных стен с угловыми башнями (усеченные конусы) и четырьмя воротами, выходящими на четыре стороны света. Северные ворота называются Гератскими, восточные - Мешхедскими, южные - Кандагарскими, западные - Джелалабадскими. Крепость сейчас заброшена, город разлегся своими глинобитными кварталами внизу, на двух берегах речки, - и это понятно, на плато, где древние построили крепость, было безопаснее, но не было воды. А вот мы, исходя из соображений той же безопасности, обосновали свою базу на плато, пробурив несколько артезианских скважин и обеспечив тем самым себя чистой холодной водой в больших объемах - можем позволить себе ежедневно менять воду в большом бассейне у бани, мыть не только жилые помещения, но и технику. Сверху плато с острым носом и с бетонной взлетно-посадочной полосой сильно смахивает на огромный авианесущий и одновременно десантный корабль. Слева от полосы (если смотреть на север, куда направлен нос нашего корабля, располагаются стоянки вертолетов и самолетов. Наша отдельная вертолетная эскадрилья состоит из двенадцати Ми-8, двенадцати Ми-24, и двух откомандированных к нам неизвестно откуда Ми-6. Самолетный парк разношерстней - здесь есть представители всех родов и видов - разведчики, истребители, истребители-бомбардировщики, перехватчики, штурмовики, - нет только больших транспортников, но они каждый день садятся на нашу ВПП и взлетают с нее. Полоса для нас - такая же градообразующая, жизнеобразующая смыслообразующая сущность, как река для аборигенов, - мы лепимся вокруг нее, как сабзаварцы возле журчащей по камням воды. У нас такие же, по линейке расчерченные улочки, только вместо глинобитных маленьких крепостей с высокими дувалами, выпуклыми и плоскими крышами - фанерные, крашеные военно-зеленой краской бараки-модули с двумя рядами комнат-кубриков, разделенных темным коридором. Отличие только в том, что наши домики не стоят у самой реки-полосы, а отделены от нее стоянками вертолетов и самолетов с одной стороны, и парками техники мотострелковой дивизии с другой - танков, бронетранспортеров, боевых машин пехоты, кунгов связи, цистерн "наливников", передвижных кухонь, ремонтных мастерских, и другого железа на колесах и гусеницах, которое никогда не засыпает полностью - все время рычит, дымит, пылит, сияет огнями, стреляет из пушек и пулеметов то на полигоне, то на площадке перед выходом колонны в рейд. Когда мы возвращаемся на базу ночью, она особенно похожа на гигантский авианосец в ночном океане - подсвеченная полоса, тусклые квадраты жилых городков, движение техники и людей на верхней палубе, - корабль идет сквозь ночь, переваливая ее длинные невидимые волны, огибая торчащие невидимые скалы, - и огни его - единственный свет в океане земной темноты - отвечают мириадам звезд верхнего мира...

13 февраля

Я вернулся в свой кубрик. Там все спали, всхрапывая, всхлипывая и вскрикивая. Спал и вернувшийся раньше меня Дервиш. Он не любил нарушать распорядок. Я достал из прикроватной тумбочки толстую тетрадь в черной клеенчатой обложке, прокрался на кухоньку - отгороженный двумя шкафами угол - заварил чай и открыл тетрадь.