Охота на льва

Так было и сегодня. Мы пришли с вечернего бесснежного морозца, разделись и расселись вокруг стола, наслаждаясь волной тепла, запахов, предчувствием первой рюмки

- Ну, что, орлы, - сказал командир, разливая, - наша крайняя поляна на родине. Не буду вас пугать предстоящей работой. Нормальная военная работа. Если будем выполнять ее руками и с головой, все вернемся в том же здравии, а то и здоровее, - водки и ее более вредных разновидностей там поменьше, чем здесь, риска погибнуть в кабацкой драке точно меньше,. На своем опыте могу вас уверить - время пролетит быстрее любого летательного аппарата, и будем здесь же пить водку, возвращаясь домой. Глазом не успеете моргнуть...

22 декабря

Прилетели на Ил-76 из Ташкента в Сабзавар. Несмотря на самое дно года - зимнее солнцестояние, - солнце здесь совсем не старое, наоборот, греет, как у нас в день весеннего равноденствия. Что же будет летом?

25 декабря

Писать некогда - летаю уже три дня. Осенью здесь появились "стингеры", поэтому забираемся до 6000 (у кого мощей хватает) и бороздим там почти в безвоздушном пространстве, постоянно засыпая от нехватки воздуха. Инженер обещает поставить кислородное оборудование, летчики не хотят - говорят, где-то в кислородный баллон попала пуля, взрыв был посильнее, чем при попадании того же "стингера". Все хотят упасть на предел - там и дышать есть чем, и повеселее будет. А пока от посадок в стиле "кленовый лист" - просто падаем, крутясь по спирали, - болит голова. Хорошо еще, при моей искривленной носовой перегородке не распирает лобные пазухи, - говорят, это непереносимо.

Сабзавар - городишко древний. Он уже был древним, когда здесь в свою Индию проходил Александр Македонский. Имя городка переводится как "владеющий зеленью" - но, наверное, зелень эту вытоптали и съели лошади и козы Александрова войска. Во всяком случае, всю зелень, которую я здесь видел, составляют несколько сосен в расположении госпиталя, - над ним мы проходим на первых витках набора высоты. Чем выше поднимаемся, тем хуже видимость, несмотря на безоблачное небо. Рыжая земля тонет в рыжей дымке - пылевая взвесь поднимается потоками нагретого воздуха до высот, где эти потоки, остывая, теряют свою подъемную силу. Мы на своих эшелонах в 5-6 тысяч точно дышим пусть и разреженным, но чистым воздухом - здесь так холодно, что на четырех тысячах я уже включаю печку, - а противообледенительную систему - и того раньше.

1 января

... А никакого Нового Года и не было. В полночь я тарахтел на привычных уже шести километрах - а ночью ниже и не получится - тут даже среди пустыни может выситься горный кряж, не говоря уже о горных грядах к северу и к востоку от Сабзавара. Особенность местных ночных полетов - невероятная звездность верхней полусферы, и абсолютная чернота нижней, - здесь нет электричества, и только две-три красные искорки костров, мерцающие внизу, свидетельствуют, что под нами - твердая поверхность, а не бездна второй - беззвездной - половины Вселенной. Этой ночью мы летали на заставу в горах за желтушным солдатом. Садились на площадку с горящими в лунках кострами - их видно только сверху. Потом летели назад под млечным сиянием, над черной землей, приборные доски тускло светились красным проявочным светом. На такой высоте и в такой темноте не было смысла сидеть за пулеметом, и я устроился на откидном сиденье в проеме двери. Едва задремал, как в дверь постучали. Это был доктор. Он сказал, что по его командирским только что наступил новый год, и за это не грех выпить - он протянул командиру маленькую металлическую фляжку. Командир взял, понюхал, сказал "будем считать, что выпил, а свободные от вахты могут сделать по глотку, все равно ни тот, ни другой сейчас мне не помощники". Мы с правым сделали по глотку разбавленного спирта. Доктор тоже глотнул, предварив глоток тостом, чтобы следующий новый год все встречали дома живые-здоровые. Впереди, на горизонте, под созвездием Овна молочно засветилась туманность нашей взлетно-посадочной полосы.

20 января

По-прежнему ничего не происходит. С утра возили почту - мешки с письмами увезли на границу, оттуда доставили мешки с письмами из дома. Конечно, не все пользуются нашими услугами воздушных почтальонов. Есть другой путь - отдавать письма отпускникам и заменившимся, чтобы они бросили их в почтовые ящики Ташкента, Термеза, Кушки, - и родным эти письма придут со штемпелем обыкновенной, а не тревожной полевой, почты. Так делаю и я, - пусть мама думает, что мы служим рядом с войной, но войны не касаемся.

22 января.