Охота на наследника

Еще с утра им овладело беспокойство. Узнав о приезде пленного офицера, которого он, надеялся определить, как своего брата, Бренсон не спал целую ночь.

И видя его взвинченность, жена настояла, что поедет на встречу вместе с ним. Поддержка ему была просто необходима. Ведь если это окажется не Ричард Уэлсер, или он, но покалеченный, больной или ни при своем уме – Бренсону может быть очень нелегко с этим смириться.

Каненсдейл был во Франции, так что поддержать его больше было некому. Бренсон не долго упирался, он вообще с женой почти не спорил. С тех пор, как посторонние перестали лезть в их жизнь, супруги понимали друг друга практически без слов. С каждым днем Джулия все лучше узнавала своего любимого, и все находила в нем прекрасным, как и он в ней. Они идеально сочетались и в эмоциональном, и в физическом и в умственном плане – все, что нужно для крепкого и любящего брачного союза.

Пока они ехали в Портсмут Бренсона разбирало нетерпение, и он то и дело сжимал руку жены, целуя ее пальцы, не зная куда деть одолевавшие его эмоции.

– Думаешь, он будет рад? – с волнением спрашивал, и сам же отвечал, – может и будет. Точно будет! Но этот чёртов плен, он мог сломать его. Это же, наверно, адское место. Я сам никогда ничего подобного не испытывал, отец считал, армия не для меня, боялся, я опозорю его и там… странно ведь, да? Не думаю, что там я стал бы хуже… хотя, тут я своему родителю, наверное, благодарен. Презираю все правительственное… да и служить никому не люблю…– Джулия только улыбнулась, блеснув любящим взглядом. – Ну разве, что тебе, моя милая.

Нетерпеливо поцеловав жену, он громко выдохнул.

– Приехали!

И вот, спустя время, они стоят разочарованные, как и следовало ожидать. Естественно их ожидания – скверные ожидания –оправдались.

Высокий человек стоящий перед ними был очень худ, нелюдим, смотрел шарахающимся взглядом, то и дело невольно от чего–то содрогаясь. Хоть и был одет в форму, опрятно вычищенную, а все же так выглядел, как будто не привык к одежде; постоянно одергивал воротник своего мундира и невольно, сжимал руки в области бедер, опустив голову. Говорил скованно, очень боязно. Слова подбирал с трудом, пытаясь быть вежливым. Очевидно его готовили к встрече, но видно времени со дня освобождения прошло не так много, чтоб человек полностью освоился с мыслью, что он больше не раб, что больше его не будут приковывать на ночь, как собаку и что свобода существует. Потому что за почти два года истязаний, он и позабыл даже о таком слове.

Обо всем этом предупредил все тот же офицер, которому и было поручено освободить пленника.

Это было вообще чудо, что этот человек выжил, обращение там очень жестокое, особенно для цивилизованного человека.

Волосы у мужчины были длинные, чёрные, и немного спутанные. Борода, густая неаккуратная, скрывала почти все лицо. Глаза (темно-карие) смотрели больше в землю. Когда его рука потянулась, отвечая на приветствие Бренсона, Джулия невольно ужаснулась – такой худой она была, вся покрыта шрамами и небольшими свежими ранками, скорее всего от клопов или блох. На кораблях, особенно военных, этого добра хватает.

Джулия видела Ричарда Уэлсєра несколько раз. Он был высок, как и младший брат, строен, темноволосый. Но глядя на этого человека, она не могла с уверенностью сказать – он ли это.

Сжимая руку мужа, она с болью наблюдала, как он мужественно пожал руку человеку, без лишней брезгливости и отвращения.

– Благодарю, – произнес мужчина каким–то неживым сухим голосом, и потупившись, стал искать глазами офицера, освободившего его, как пес ищет хозяина. Очевидно он к нему привязался после всего, еще не смысля себя без надзирателя сбоку.

Увидев того, отошел от Бренсона.

Да уж, на Редингтона было больно смотреть в эту минуту. Не будь он мужчиной, точно бы разрыдался.

– Простите его, – подойдя сказал офицер. – Ему очень трудно, с ним ужасно обращались. Мы пытались побрить его, немного подстричь, но он не дался. Еле натянули мундир, он едва помнил, что как одевать. Говорит, жалеет, что так долго протянул, потому что не знает, как теперь жить после всего… но будем надеяться время и вправду лечит. Вы так много сделали и конечно ожидали большего…

– Нет, все хорошо, я рад, что он на свободе и будем надеяться он сможет обрести себя и вернуться к обычной жизни. В любом случае вы оказали мне неоценимую услугу, я перед вами в долгу.

Офицер засмущался, граф и без того потратил на все это немало, считать его должником было бы просто бесчестно.

– Вы благородный и добрый человек и ничего мне не должны! И если в будущем смогу вам услужить, не стесняясь обращайтесь. Я всегда приду к вам на выручку. А сейчас простите, нас ждут в штабе. Бюрократия никуда не делась, освободили его вашими заслугами, а теперь они еще и хотят, чтоб я дал отчет обо всем этом. Так что…

– Да я понимаю, – голос Бренсона слегка заскрежетал, он боролся с подступившими эмоциями, но все же говорил, что полагается.

Быстро простившись, сжимая руку жены он направился с ней к их экипажу.