Охота на наследника

– Редингтон, рад вас видеть. Давненько вы не появлялись и кстати зря, поскольку вами очень интересовались.

– В самом деле? – пытаясь скрыть напряжение, сковавшее все его тело, небрежно осведомился Бренсон, растерянно смотря на герцога Каненсдейла.

– Что с вами, друг мой, вы словно не при себе, – отбросив газету заметил тот. Бренсон не появлялся в клубе несколько дней, что было странно, учитывая его былое рвение. – Вчера за игрой кое-кто наводил справки, будете ли вы присутствовать на следующей ночной игре. Она состоится в конце месяца, ставки будут высоки. Но судя по вашему виду, что-то другое сейчас вас заботит.

Бренсон слегка подался вперед, пытаясь говорить так, чтоб слышал его только герцог.

– Вы абсолютно правы. Некоторое обстоятельство заставило меня немного отклониться от курса. И я смогу снова на сто процентов заняться делом только после того, как устраню его.

– Да уж поторопитесь, через месяц я уезжаю во Францию, и как вам известно буду там немного занят, поэтому мое содействие имеет временные ограничения. Как только вы вольетесь в этот круг завоевав доверие лорда-канцлера, моя помощь будет уже не столь необходима. Хотя осторожность не помешает.

– Да, но сейчас есть дело поважнее, и я снова должен прибегнуть к вашей помощи, хотя понимаю, что теперь это я уже останусь у вас в долгу. Но так вышло, что доверять мне больше некому.

– Что ж, – улыбнулся тот в ответ, – иметь вас в должниках мне гораздо приятнее нежели наоборот. – Бренсон понял его намек и тоже улыбнулся. Сейчас ему как никогда нужен был человек, не задающий лишних вопросов

Последние несколько дней он провел дома. Но между ним и Джулией все было по–прежнему. Бренсон больше не спрашивал, почему она пришла. Она тоже не делала попыток объясниться, хотя, похоже, смирилась с необходимостью воспользоваться его гостеприимством.

В любом случае теперь для него ее желание не имеет ровным счетом никакого значения.

– Так чем я могу помочь?

– Мне нужно чтоб вы выступили свидетелем на свадьбе.

– Отлично, а чья свадьба?

– Моя…

Каненсдейл удивленно уставился на приятеля, однако воздержался от последующих реплик и просто улыбнулся.

– Ясно. Мне стоит еще что-то знать?

– Не думаю, хотя не удивляйтесь если невеста будет слегка на взводе. Просто знаете, в особом положении они часто бывают не в себе…

– Это мне знакомо, – понимающе кивнул Каненсдейл. – Что ж назовите дату и я к вашим услугам.

– Я извещу вас письменно, но уверяю очень скоро. А сейчас простите, мне еще надо уладить кое-какие дела относительно разрешения на брак.

– Могу и в этом помочь, архиепископ Кентерберийский весьма благосклонен ко мне.

– В самом деле? – с облегчением вздохнул Бренсон, – Вы бы избавили меня от немалых хлопот.

***

На улице стоял чудесный день, Джулия сидя у окна любовалась тихим оживлением природы. Весна постепенно наполняла жизнью травы и бутоны на деревьях. Птицы, радуясь ее теплому дыханию, подставляли свои грудки, греясь в ярких лучах. Везде царила радость и безмятежность, и только ее сердце наполняла тоска.

Почти неделю она провела под крышей своего бывшего возлюбленного и теперь не знала, как уйти, чтоб не задеть этого человека еще больше. После их последнего разговора два дня ей было совсем худо и об уходе не могло идти и речи. Сиделка не отходила от ее постели, и только на третий день ей стало лучше. На пятый она уже сама вставала с постели.

Однако покой ей только снился, каждый день, оставаясь здесь, она вздрагивала, стоило кому-то открыть дверь. Пора уже было покинуть этот дом, походило на то, что она слишком уж злоупотребляет гостеприимством хозяина. Чувство вины вызывало постоянные угрызения совести, к тому же больше чем смерти от простуды, она теперь боялась его появления и очередной ссоры.

К счастью он больше к ней не заходил, словно и вовсе забыл о ее присутствии. Это, наверное, было не трудно в таком большом доме.

Все необходимое делали слуги, все были учтивы, и никто ее больше ни о чем не спрашивал. В конечном итоге она поняла, что он и вправду просто не хотел показаться в ее глазах негодяем, выставив за дверь больную, беременную женщину. Горничная Аннет была единственным человеком, который связывал ее с жизнью за дверью, а после того, как сиделку – миссис Гейбл, отпустили, она стала еще и более общительна. Она как раз и доложила, что все прошедшие дни Редингтон был дома, и кроме того упомянула, что он принимал некую особу. Ту самую, единственную даму, бывавшую здесь раньше.

Упоминание о столь досадном факте невольно распалило ревнивый огонек. Джулия понимала, что не имеет права ревновать, тем более что она больше, как ей казалось, не любит его. Как можно любить того, кто тебя ненавидит?