Охота на наследника

Бренсон еще раз отругал себя внутри за все эти месяцы неразберихи, когда она должна была быть одна, вместо того, чтоб быть любимой им.

– Я все исправлю. Я обещаю, я…

– Ч-ш-ш, – Джулия обеими руками обхватила его лицо и поцеловала нежно–нежно. – Больше ничего не говори. Я люблю тебя и больше никогда не послушаю других, что бы мне ни говорили.

Бренсон почувствовал, как сердце радостно сжалось, она сказала, и он даже не просил.

– Повтори.

– Что?

–Что любишь меня.

Джулия еще раз его поцеловала.

– Люблю, люблю. Очень, очень сильно. И уже давно.

После этих слов сдерживаться больше не было сил, и они все же предались еще раз любви, хоть и не долго.

И только за завтраком Джулия вдруг вспомнила, что он собирался задать ей вопрос.

– Ты уже ответила на него, – сказал ей Бренсон, когда она напомнила. – И я думаю, все у нас будет хорошо.

Дни стали довольно безмятежными. С каждым часом супруги привязывались друг к другу все больше, и это не могло, не радовать обоих. Бренсон отложил поездку в Лондон на неопределенные строки, так как не хотел разлучаться с женой. Сам себе, дивясь, каждый день, он смотрел на нее и не мог насмотреться, любил и не мог вместить свою любовь в сердце. Она рвалась наружу, и он все время пытался как-то это выразить. Задаривал жену подарками, осаждал заботой и лаской. В мае – на ее девятнадцатилетие, муж сделал жене чудный сюрприз. Он пригласил фотографа из Лондона, и они сделали свадебные снимки, так как при обстоятельствах их бракосочетания было не до этого. Кроме этого, вручил два кулона, чудесной ювелирной роботы. Один для их совместного снимка, другой для снимка малыша. И глядя в ее счастливые глаза на день рождения, чувствовал себя чудесно. Это было счастье в чистом виде. Его больше не волновали другие женщины, они словно перестали существовать. Даже воспоминания о прошлых привязанностях были противны. Лишь теперь он в полной мере ощутил всю бездну одиночества, в которой он жил до нее. Эта жизнь была ужасна по своей природе и поэтому причиняла столько боли ему и окружающим.

– Ты сегодня чудесно выглядишь, – вместе прохаживаясь, как обычно, в это время по саду, улыбаясь, заметил Бренсон.

– Спасибо – это полностью твоя вина, – просияла Джулия в ответ и покрепче прижалась к руке мужа.

Он тут же остановил ее и не удержавшись притянул к себе, поцеловал и, подхватив на руки, закружил в воздухе.

Звонкий смех разнесся по округе. Стоял чудесный день, начиналось лето. Джулия была примерно на седьмом месяце беременности, и это уже было весьма очевидно. Она начала хорошо есть, была вполне счастлива и выглядела свежее, чем когда-либо. Между ними царили мир и любовь, они с воодушевлением ждали появления на свет маленького Ричарда, как все чаще называл ребенка будущий отец.

Конечно, люди все еще судачили о них. О свадьбе, которая прошла так поспешно и конечно о ее положении. В обществе такое смаковали подолгу и со вкусом. Разумеется – это было продиктовано не добропорядочностью, а завистью и бездельем.

Известие же, что Джулия в положении только подливало масла в огонь. Сами супруги мало придавали значения этим толкам, Бренсон к ним привык, а Джулия была слишком счастлива. Она бы и вовсе о них не знала, поскольку никак не участвовала в общественной жизни, однако любезная маменька считала своим долгом во все посвящать дочь.

Бренсон поддерживал жену, как мог, однако ежедневные визиты миссис Честер раздражали его, и он редко долго присутствовал при них. Как он не старался, но выдержать больше пяти минут ее болтовни не мог. Ему было искренне жаль жену, что она не может, как он просто встать и уйти. В конце концов – это была ее мать.

В отместку миссис Честер любила в зяте только его состояние, а счастье дочери в ней вызывало смешанные чувства. Вроде это и была ее заслуга, однако по странной причине она скорее презрительно смотрела на его преданность и любовь, нежели с восхищением. Почему-то перемена в отношениях супругов не вызывала в ней приливов счастья.

А вот его матушка, будь она жива, была бы рада счастью сына.

– Мне так жаль, что мама не с нами. Столько лет прошло, я едва помню ее, но не перестаю скучать.

– И за братом.

– И за братом. – Бренсон задумчиво посмотрел вдаль.

Они с Джулией часто гуляли вместе и навещали могилы его родных. Он потихоньку открывал свои чувства, рассказывал о семье и о своем детстве. Теперь она лучше понимала, почему он был таким, каким он есть. Все те утраты, что он нес с самого детства, научили его не любить, чтоб потом не страдать. И хотя Джулия не понесла в жизни столько утрат, как Бренсон она его понимала, поскольку единственный человек, который ее любил, умер. Что и говорить сестра и мать никогда не проявляли любви к ней, хотя это и было довольно странно.

– Ты говорил, что тебе надо в Лондон – это как-то связано?

– Да, но не знаю, может мне стоит смириться и перестать спорить с реальностью.

Джулия взяла его за руку.

– А ты готов?

Он глянул на нее, потом потупил взгляд в землю.

– Мне бы хотелось иметь кого-то, кто бы мог порадоваться за нас… И нет.., я не готов признать, что надежды нет… Не готов…