В своем письме от 12 ноября 1836 года секретарь русской миссии П. И. Кривцов информировал министра иностранных дел графа К. В. Нессельроде о выраженном вдовой Кипренского желании принести в дар императору подаренную ей мужем картину, атрибутированную Тициану (I: 294). В это дело вновь был вовлечен русский посланник в Риме, сменивший на этом посту Г. И. Гагарина, граф Н. Д. Гурьев, которому было поручено установить принадлежность картины кисти Тициана и определить ее стоимость; и вновь это предложение не нашло никакой поддержки (I: 298–299). Но письмо Кривцова объясняет хотя бы тот факт, что «Ecce Homo» отсутствует в описи наследия Кипренского: это неудивительно, поскольку из него следует, что художник подарил картину Мариучче. Это не только подтверждает его собственную уверенность в том, что полотно действительно принадлежит кисти Тициана, но и свидетельствует о не слишком радикальной его реставрации, которая могла бы снизить оценку его стоимости.
Здесь уместно закончить первую часть этой истории, но прежде чем мы двинемся дальше, представляется важным подчеркнуть по крайней мере три обстоятельства (о третьем из них будет сказано несколько ниже).
Во-первых, нельзя совершенно исключить возможность того, что картина, экспонировавшаяся Кипренским в 1833 году во Флоренции под названием «Бичевание Христа», а после его смерти – в 1837 году в Риме – под названием «Спаситель», была на самом деле именно «Ecce Homo», хотя в обоих случаях, может быть, по невнимательности или по незнанию рецензентов, ее авторство было приписано Кипренскому. Во-вторых, несомненный интерес вызывает и переписка, касающаяся полотна Рубенса, обладателем которого Кипренский был в 1821 году[660]
: в данном случае мы имеем дело с опубликованными, но ускользнувшими от внимания исследователей творчества Кипренского документами.22 сентября 1821 года сводный брат Кановы, аббат Джованни Баттиста Сартори, писал из Рима барону Джованни дельи Алессандри: