Охота на охотников

– За что? – Левченко с похолодевшим сердцем высунулся из кабины: цыган все-таки был прав – это место надо было покинуть, да как можно быстрее.

– За то, что стоишь на нашем асфальте. За то, что дышишь нашим кислородом. И колбасу небось нашу жрешь…

Кусок так и застрял у Левченко в глотке. Хорошо, мотор был заведен, – с места дал газ, машина оглушительно взвыла, дернулась, в кузове что-то загромыхало – видно, попадали плохо закрепленные ящики, тарелки с колбасой и картошкой поплыли по кабине, и через несколько минут он оказался уже за пределами городка.

Около поста ГАИ Левченко притормозил, дрожащей рукой стер со лба противный горячий пот и сказал подошедшему сержанту, по диагонали перепоясанному белой портупеей:

– Там у вас, в городке, – бандиты!

– Да ну! – спокойно произнес сержант. – Предъяви-ка, друг, документы!

Левченко предъявил. Обошлась ему эта остановка в кругленькую сумму.

– Чтоб зря не клепал на жителей нашего славного города, – объяснил сержант на прощание.

Пришлось Левченко, одолевая усталость, головную боль, сонную одурь, подступавшую так плотно, что от нее становилось тошно, желудок выворачивался наизнанку, гнать и гнать вперед до самой границы с Московской областью – только в Московской области, недалеко от вожделенной каменной столицы, он мог почувствовать себя в безопасности… Так полагал водитель первого класса, профессионал с немалым стажем Владимир Левченко. И уж, во всяком случае, считал он, московская милиция – не чета всем остальным.

На территории Московской области Левченко расслабился, повел машину уже не спеша – он отдыхал от чудовищного напряжения, в котором находился последние сутки, и радовался тому, что все осталось позади.

Слева от него промелькнула юркая милицейская машина, проехала метров сто – сто пятьдесят вперед, – на ходу расстояние засекать трудно, – прижалась к обочине. Из машины вышел высокий большеглазый капитан с крупным костлявым подбородком – такие же подбородки были у юных гангстеров в городке, где Левченко чуть было не ограбили, – неспешно вытащил из кабины свою полосатую колотушку, поднял ее.

– Тьфу! – выругался Левченко.

Чувствовал он себя спокойно: московская милиция – это московская милиция. Такие номера, которые проходят у толстозадого щекастого сержанта, обобравшего его, здесь просто исключены. Левченко вздохнул и нажал на педаль тормоза.

Остановившись, высунул голову из кабины – спрыгивать на землю не хотелось, крестец от напряжения ломило, позвоночник вообще стал чужим, совершенно не ощущался, руки и ноги от напряжения онемели. Рослый капитан медленно, постукивая себя жезлом по ноге, подошел к фуре. Форма сидела на нем ладно, ремень под тяжестью пистолета в новенькой кобуре чуть съехал набок, большие внимательные глаза были насмешливы и одновременно угрюмы.

Левченко вздохнул: э-эх, совсем немного не хватило ему до поворота на подмосковный город Одинцово, километров двадцать пять всего… В Одинцово расположен большой таможенный пост, имеется охраняемая стоянка для таких длинномеров, как его машина с прицепной фурой-тележкой, есть склады, говорят, есть даже столовая и «места отдыха» – Левченко останавливался в таможенных терминалах всего два раза и многого еще не знал, а вот сейчас решил узнать. Но это потом, а пока надо выяснять отношения с этим приставучим, судя по цепким глазам, инспектором. Левченко снова вздохнул: чуть-чуть не хватило… Не дотянул.

Посмотрел в боковое зеркальце на капитана – тот осматривал фуру сзади. Потыкал пальцем в брезент, словно бы проверяя его на прочность, и, когда Левченко вновь высунулся из кабины, поманил его к себе пальцем.

«Жест-то уж больно не милицейский», – неожиданно отметил Левченко и, с трудом совладав с собственным телом, с отяжелевшими ногами, выпрыгнул из кабины на асфальт. Его пронзила электрическая боль, он даже невольно присел.

Когда Левченко приблизился, капитан приложил руку к козырьку фуражки, назвался:

– Старший инспектор четвертого дивизиона дорожно-патрульной службы капитан Ка… – четко он выговорил только первые две буквы своей фамилии, остальное смял, но Левченко ни на усеченную фамилию, ни на звание не обратил внимания – его вновь пронзила боль. Он поморщился. – Откуда едем? – спросил капитан.

– Из Калининграда. Но груз – из Германии.

– Наркотики есть?

– Упаси господь! – лицо Левченко украсила бледная, какая-то нерешительная улыбка, а глаза будто бы высветились изнутри неким изумленным светом. Сразу видно: такой человек вряд ли станет нарушать закон.

– А что в фуре? – поинтересовался капитан.

– Разное. Как раньше было принято говорить: товары народного потребления.

– Ага, – капитан понимающе склонил голову, затем из-за плеча Левченко посмотрел в сторону своей машины. Около «канарейки», прислонившись к багажнику, стоял милиционер в пятнистой серой форме, с автоматом через плечо. – Ага, – вновь многозначительно повторил капитан с какой-то странной жесткостью, прорезавшейся в его голосе. Левченко невольно поежился: он неожиданно почувствовал опасность.