Охота на охотников

- Рассказывай! - потребовал он. - Где, что, как, когда, с кем, при каких обстоятельствах?

Из сбивчивого одышливого рассказа Каукалова, - у него неожиданно начало осекаться, останавливаться на ходу сердце, раньше такого не было никогда, - Шахбазов сделал три вывода. Первый: убийство арнаутовского внука - случайное. Кто-то увидел у него деньги и прикончил парня шилом. В толпе, среди народа, в вечернем сумраке это самое милое дело - прикончить человека шилом. Второе: арнаутовского внука выслеживали специально. В таком разе дело об его убийстве принимает совершенно иной оборот. И третье: выслеживать могли самого Каукалова. Засекли его на чем-нибудь, взяли на заметку и привязали "хвост". Тут тоже есть над чем задуматься. Не так, конечно, глубоко, как в случае, если на поводок взяли семейство Арнаутова, но все равно задуматься следует. Шахбазов оценивающе глянул на Каукалова, произнес глухо, почти не разжимая рта:

- Ладно. Пока свободен.

Лишь отойдя от Шахбазова метров на двадцать - в самый угол плохо освещенного ангара, - Каукалов почувствовал, что у него трясутся ноги, коленки, будто костяные, колотятся друг о друга, икры свело, они словно бы набухли железом, в паху образовалась тягучая глухая боль. Он стер со лба холодный пот. В следующую секунду невольно подумал: а ведь он находился в двух шагах от собственного приговора, от смерти, и ноги у него дрожат, потому что в глаза ему только что смотрел ствол пистолета. Он ошеломленно покрутил головой, потом, нагнувшись, помассировал себе колени и с секущей, очень острой тоской подумал о Саньке Арнаутове.

Рогожкин ещё продолжал жить. Мороз никак не мог его взять - Рогожкин шевелился, приподнимал голову с белым, ставшим восковым, совершенно отвердевшим лицом, пробовал высвободить руки, но веревка держала его крепко, молодой сильный организм не хотел сдаваться, он был создан не для смерти, а для жизни, и сердце, скованное, пробитое насквозь холодом, будто ножом, сопротивлялось, продолжало биться громко, сильно, старалось разбудить Рогожкина, когда тот терял сознание, сопротивлялось морозу, смерти до конца...

Умер Рогожкин ночью, когда снег, стиснутый студью, стал шевелиться, будто живой, и с глухим недобрым шорохом сползать вниз, на дно оврага, покрытое противным, кислым, в любую стужу влажным ледком.

Мороз не выбил кислый дух из оврага, в нем все так же продолжало пахнуть щами, капустой, плесенью, ночью этот запах усилился. Потому овраг и обходило стороной зверье и умершего Рогожкина ночью не покусали ни голодная лиса, ни одичавшая собака - существо, гораздо более опасное, чем волк, ни прочие бедующие в зимнюю пору лесные существа.

И плыл по этому оврагу страшный снежный островок с мачтой-сосной, к которой был привязан человек, плыл в мороз, в снег, в лес, - плыл в никуда.

Ночью Стефанович прервал поиски - это было бесполезно, - утром, едва рассвело, снова выехал на трассу, прочесал Минское шоссе и Кольцевую дорогу - обводной путь Москвы. По кольцевой бетонке проехал дважды, пытаясь угадать, вычислить, куда могла уйти фура, куда она вообще могла свернуть с Минского шоссе?

Сидя рядом с "быком" в джипе, Стефанович закусывал до крови нижнюю губу, пристально вглядывался в пространство, иногда командовал "быку": "Тормози!" - и тот послушно тормозил в самых неподходящих для этого местах, Стефанович выбирался из джипа, ползал на четвереньках по обочине, мял пальцами снег, принюхивался к чему-то по-собачьи и поднимался на ноги с тоскливыми глазами. Кряхтя забирался в джип, и они двигались дальше.

В час дня была найдена фура - её ещё в предрассветной мгле загнали во двор многоэтажного длинного здания, очень похожего на неуглюжий океанский корабль, бездумно плывущий по земным волнам, где располагался популярный универмаг "Молодежный". Обнаружил фуру участковый инспектор, который знал, что на вверенной ему территории дальнобойщики вроде бы не проживают, и поэтому фуры стоять здесь не должны, к этой поре подоспело и оперативное милицейское сообщение о пропаже машины.

Обследовав грузовик Рогожкина, Стефанович лишь скорбно покривился лицом: машина была пуста, ни Рогожкина в ней, ни товара. Но главное - не товар, товар фирма застраховала на круглую сумму в долларах, и свое она возьмет, главное - не было Рогожкина.

- Миша, где ты? - вновь покривился лицом Стефанович. - Что с тобой произошло?

Он нашел Рогожкина через два часа, когда день уже заметно посерел, воздух сгустился и казалось - на землю вот-вот надвинется вечерняя темнота. У Стефановича действительно был собачий нюх, он в очередной раз скомандовал "быку": "Тормози!", и тот остановил машину именно в том месте, где ровно сутки назад Каукалов остановил фуру и выволок из неё водителя.