Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Вместе с титулом графа Ормонда отец Анны получил наконец официальное право на те владения в Англии, на которые он претендовал более десяти лет. Это стало возможным в результате окончательного урегулирования дел с Батлерами. Согласно документам сделки, оформленной в 1528 году, Пирс Батлер отказывался от своих имущественных притязаний, а взамен получал во владение графство Оссори, а также бывшие владения Ормондов в Ирландии в долгосрочную аренду. Анне больше не нужно было оставаться в невестах, ожидая брака с сыном Пирса Батлера, сэром Джеймсом¹⁰.

На следующий день после присвоения новых титулов Генрих устроил банкет во дворце Уайтхолл для Болейнов и других тщательно отобранных именитых гостей, во время которого Анна занимала место рядом с королем, как если бы она уже была королевой. «Такого в этой стране еще не бывало»,– возмущенно отозвался шокированный происходящим Эсташ Шапюи. За торжественным обедом последовали танцы и развлечения, и «казалось, что не хватало лишь священника с обручальными кольцами и благословением». Генрих предусмотрительно отослал Екатерину из дворца, «дабы она в одиночестве предавалась празднику скорби и слез»¹¹.

Анна хотела, чтобы Екатерина навсегда была отстранена от двора, ее свита распущена, а общение с любимой дочерью, принцессой Марией, которой вскоре должно было исполниться четырнадцать лет, ограничено или прекращено – так мать и дочь не смогли бы вступить в заговор против нее. Однако добиться этого было совсем не просто. За девять дней до банкета, в день святого апостола Андрея Первозванного, Екатерина, не сдержавшись, упрекнула Генриха в том, что он более не желает есть с ней за одним столом и появляться в ее покоях, в итоге между ними разразилась бурная ссора. Устав от ее постоянных жалоб и обвинений, Генрих сделал ей внушение, основываясь на собственной интерпретации Левит. В ответ на его аргументы Екатерина гневно возразила: «Мне нет до этого никакого дела». Только папе римскому дано право решать это, а «на каждого правоведа или богослова, который поддержит Вас и выступит против меня, я найду тысячу тех, кто сочтет наш брак богоугодным и нерасторжимым».

Это привело к разногласиям с Анной, которая прекрасно понимала, что словесными перепалками с женой Генрих лишь навредит себе. «Разве я не говорила Вам,– укоряла она его,– что, когда Вы спорили с королевой, она была уверена, что одержит верх? Я ясно вижу, как одним прекрасным утром Вы уступите ее доводам и откажетесь от меня». В порыве откровенности она посетовала на то, что из-за его нерешительности ее молодость прошла напрасно: «Я слишком долго ждала, в то время как могла бы удачно выйти замуж и заиметь детей, которые служат нам главным утешением,– но увы, прощай мое время и моя молодость». Несмотря на напускную браваду, в душе она никогда не чувствовала себя такой уверенной, какой хотела казаться¹².

Все закончилось тем, что Анна отказалась праздновать Рождество с Генрихом. А он в отместку провел праздники с Екатериной в Гринвиче, чем немало опечалил Анну¹³. Первая размолвка закончилась так же быстро, как началась,– Генрих сдался. В канун Нового года в качестве примирительного жеста он отправил к Анне Уолтера Уолша, надеясь задобрить ее суммой в 110 фунтов (более 110 000 фунтов в современной валюте). В последующие двадцать месяцев с почти возмутительной щедростью король осыпал ее деньгами и подарками. Доставленная Анне партия пурпурного бархата и «особой шерстяной материи» стоила 219 фунтов 11 шиллингов 4 пенса. Уильям Локк, торговец-протестант из Норфолка и один из постоянных поставщиков дорогих тканей для Анны, выставил королю счет на 232 фунта 10 шиллингов 3 пенса за «шелка и другие разные вещи» для нее. Одна только покупка алого атласа обошлась в 16 фунтов. Анне регулярно выделялись деньги на домашние платья, ночные сорочки, накидки и рукава модного кроя, некоторые из которых были пошиты личным портным Генриха Джоном Скатом, которого он впоследствии передаст ей в услужение, а также на меха, дубленые шкуры (специально выделанные овечьи шкуры мехом наружу) и льняные ткани¹⁴.

Из желания угодить ее спортивным и охотничьим увлечениям, а возможно, и для того, чтобы напомнить, что она «поразила его в самое сердце», Генрих присылал ей арбалеты, стрелы, древки для стрел, перчатки для стрельбы и специальные напульсники, защищавшие запястье. Снаряжение для верховой езды включало седла, одно из которых было изготовлено «по французской моде с пуховой подушкой из черного бархата» и «навершием из позолоченной меди с выгравированными буквами и античным орнаментом». В комплекте с седлом также шли монтуар, сбруя, «украшенная по краям шелковой и золотой бахромой с кистями и кнопками из шелка и золота», удила, поводья и подпруги. Были также специально заказаны два седла из тончайшей испанской кожи, одно из которых, «дамское», размещалось позади основного, так чтобы Анна могла ехать верхом вместе с Генрихом. Генрих даже заказал два седла из черной кожи с двойной упряжью и хомуты для мулов, чтобы перевозить Анну в паланкине.