Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Подойдя к Гринвичу, суда развернулись и встали на якорь так, чтобы потом можно было отойти от берега в обратном порядке в сопровождении десятков других барок, украшенных с такой же пышностью. Всего в этот день на воду спустили около 320 судов – так много, что река словно ожила, наполнившись яркими красками, громкими звуками и «непрекращающейся игрой менестрелей». Около трех часов пополудни Анна в сияющем наряде из белой с золотом парчи ступила на палубу барки, принадлежавшей теперь ей. Это была ее первая большая официальная церемония. Она наслаждалась тем, что к ней было приковано всеобщее внимание, в ее поведении не было заметно ни малейших признаков волнения, и ни у кого не было сомнений в том, что она прекрасно справляется со своей ролью. На других судах находились дамы из ее свиты и самые видные представители знати и высшего духовенства, среди которых были ее отец и герцог Саффолк. Генрих на отдельной барке старался держаться в тени. По свидетельству Кранмера, он «все время тайно находился на своей барке впереди Анны, на всем пути от Гринвича до Тауэра и от Тауэра до Вестминстера». Однако нигде не было видно Джорджа, брата Анны: вместе с дядей, герцогом Норфолком, и кузеном, сэром Фрэнсисом Брайаном, он отбыл в Кале с новой дипломатической миссией – наблюдать за ходом переговоров с папой римским в Ницце. Джордж будет отсутствовать почти два месяца¹¹.

Обратный путь занял всего полчаса, поскольку теперь барки шли по течению. Когда суда миновали Воппинг и подошли к пристани Тауэра, их приветствовали орудийным салютом. Констебль Тауэра, сэр Уильям Кингстон, получивший строжайшие указания позаботиться о том, чтобы барка Анны могла свободно причалить, помог ей сойти на берег. Навстречу уже спешил Генрих, прибывший заранее, чтобы поприветствовать супругу поцелуем прежде, чем начнется официальная церемония встречи, после которой Анна отправилась в «святая святых», пройдя по новому деревянному мосту через ров в восточной части пристани, который вел в ее личный сад во внутреннем дворе, где она вскоре скрылась из виду¹².

В пятницу состоялось посвящение в рыцари ордена Бани. Церемония, в которой по традиции королева не участвовала, началась после обеда. Восемнадцать избранных, среди которых Фрэнсис Уэстон и Генри Паркер – младший, шурин Джорджа Болейна, были посвящены в рыцари Бани с соблюдением всех старинных ритуалов. Церемония начиналась обрядом омовения, за которым следовало ночное бдение, причастие и посещение мессы, после чего в субботу утром король лично посвятил их в рыцари¹³.

Триумфальное шествие Анны, назначенное на послеполуденное время субботы, было первым со времени встречи Карла и Генриха в 1522 году. Это мероприятие обещало жителям развлечение на весь день¹⁴. На тот случай, если кто-то слишком возбудится, констеблям, одетым в бархат, было поручено охранять порядок с помощью дубинок, а ремесленникам и подмастерьям было приказано не занимать ту сторону недавно вымощенных гравием улиц, на которой расположились олдермены в алых одеждах и представители ливрейных компаний. Мало кто из горожан был разочарован увиденным вопреки язвительному замечанию Шапюи о том, что праздник оказался «чопорным, скудным и неловким, к великому неудовольствию не только простых жителей, но и всех остальных». Впрочем, в подобном тоне он отозвался и о речном параде судов, состоявшемся накануне: «так называемый триумф» ощутили главным образом «те, кто принимал непосредственное участие в событии, а основная масса людей выглядела так уныло, будто они побывали на похоронах»¹⁵.

Процессия покинула Тауэр около пяти часов вечера, как только Пикок убедился, что все готово. Шествие должно было завершиться через три часа в Вестминстер-холле, где Анну ожидал легкий ужин с вином¹⁶. Примечательно, что во главе длинной кавалькады ехали двенадцать представителей Франции, состоявших на службе у Жана де Дентевиля. На каждом из них была ливрея из темно-синего бархата с желто-синими рукавами и плюмажами из белых страусовых перьев на шляпах. В этот знаковый для Англии день Анна была решительно настроена заявить о своих франкофильских пристрастиях. Франциск позаботился о том, чтобы сшитые на заказ ливреи были наилучшего качества, и прислал де Дентевилю 500 золотых экю, чтобы тот расплатился за них¹⁷.