Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Между тем баланс сил начал смещаться. После двух дней ожесточенных споров в Тайном совете Кромвель счел возможным заверить Шапюи в том, что планы Анны по созданию династической англо-французской лиги приостановлены, что он постарается убедить Генриха больше никогда не отправлять Джорджа Болейна с дипломатическими миссиями во Францию и что в дальнейшем он собирается работать над восстановлением отношений с Карлом. Он добавил к этому, что «случись Анне узнать о наших с Вами дружеских отношениях, она приложит все усилия, чтобы доставить нам обоим неприятности». В подтверждение этому он сослался на ссору, произошедшую между ним и Анной тремя днями ранее, во время которой она якобы сказала, «что хотела бы увидеть, как его голова скатится с плеч». Трудно судить, имела ли место эта угроза в действительности. Проницательный Шапюи решил, что Кромвель придумал это, желая повысить свою значимость⁴⁰.

С уверенностью можно сказать одно: в ситуации, когда поведение других монархов все чаще шло вразрез с понятиями чести и благородства в понимании Генриха, а его советники и представители дворянства начали сомневаться в разумности его внешней политики, Анна могла потерять все. Оставалась лишь надежда на то, что ей удастся разыграть свой последний козырь – родить сына-наследника, тогда она станет неуязвимой, а ее критикам придется замолчать. Для этого нужно было поддерживать в Генрихе сексуальное влечение, не давая ему пресытиться.

25. Благочестие и развлечения

В вопросах веры Анне приходилось проявлять предельную осторожность. Она была убежденной реформисткой, в то время как ее супруга реформаторские идеи интересовали главным образом в аспекте папской власти и власти тех, кто был против его разрыва с Римом. К большому огорчению лютеранских князей в Германии, которые хотели союза с Англией, он продолжал считать основную доктрину лютеранского учения об оправдании верой абсолютной ересью. В потоке той ненависти, которую обрушили на Анну католики, называвшие ее вавилонской блудницей, из-за которой Екатерина лишилась короны, Анне приходилось искусно балансировать, чтобы сохранить свое положение. Ее главные недоброжелатели, в частности Шапюи, обвиняли ее в приверженности лютеранству, невзирая на то, что она, как и Генрих, отвергала главную доктрину этого вероучения. Ее религиозные взгляды по сей день вызывают немало споров, однако, по ее собственному мнению, она была такой же последовательницей Лефевра, как королева Клод и Маргарита Ангулемская, и отнюдь не стремилась развенчивать католичество и подрывать роль церкви – она хотела реформировать ее изнутри. Нет никаких сомнений в том, что она была набожна: среди особенно дорогих ее сердцу предметов – два подсвечника из слоновой кости, отделанные серебром и позолотой, для алтаря в ее личной молельне¹.

Судя по свидетельству ее духовника Уильяма Латимера, ее покои всегда представляли собой оплот евангелического благочестия, где придворные дамы и фрейлины были заняты чтением английской Библии и шитьем одежды для бедных. Вскоре после коронации она обратилась к своим капелланам и придворным с назидательной речью: «Все вы знаете, что монаршие особы есть суть неиссякаемого источника и живого родника, из которого черпают силу люди более низкого положения».

Это те немногие, которым по статусу суждено играть главные роли, подобно актерам в театре или на арене, вызывая восхищение тех, кто ниже их, и преклонение толпы. И мы не должны забывать о той ответственности, что возложена на тех, кто занимает высокое положение; нам должно искать не расточительной жизни, не изнеженных удовольствий, не свободы нравов и пустого безделья, но добродетельного поведения, благочестивой беседы, приобщения к высокому и целостности жизни².

Она утверждала, что хотя статус королевы и предполагает роскошь и великолепие, это не означает потворство расточительству, излишествам и хвастовству. Она желала, чтобы все излишки получаемых ею доходов были обращены в пожертвования…

…раздавать которые я поручаю вам, моим альмонариям, а в ваше отсутствие – моим капелланам; мне будет приятно, если вы все с особым вниманием отнесетесь к отбору тех бедных людей, которые нуждаются более других; это должны быть не нищие бродяги и лентяи, а бедняки, в нужду попавшие семьи, обремененные детьми и не имеющие средств на пропитание и поддержание жизни; и таких я повелеваю щедро оделять милостыней³.

Эти слова можно считать правдивым отражением религиозных принципов Анны: Латимер, рассказывая обо всем, что он видел и слышал сам, точно доносит смысл сказанного Анной, хотя созданный им образ и может показаться идеализированным⁴.