Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Было решено начать с Норриса, Бреретона, Уэстона и Смитона как людей незнатного происхождения. Причина такого решения была совершенно очевидной: объявив этих четверых зачинщиками преступлений, а не пособниками, их можно было судить и выносить им приговор отдельно от других. Звание пэра давало Анне (как маркизе Пембрук) и Джорджу (как виконту Рочфорду) право предстать перед судом лорд-стюарда, в котором заседали все пэры королевства, лорд-канцлер и королевские судьи. В случае проведения слушания по делу Анны и Джорджа уже после вынесения обвинительного приговора незнатным фигурантам дела факт виновности брата и сестры был бы представлен пэрам суда лорд-стюарда – не столь податливым на манипуляции – как неопровержимый аргумент. Если четверо незнатных подсудимых признавались виновными в преступной любовной связи, это означало, что и Анна была виновна. Дополнительное обвинение в инцесте было для Кромвеля способом поймать в капкан Джорджа и сделать так, чтобы тот потянул за собой Анну. У Джорджа не было шансов остаться в живых и помешать Кромвелю.

Судить незнатных преступников были назначены отец Анны, ее дядя Норфолк, герцог Саффолк и четверо других представителей знати (которым по закону разрешалось участвовать в суде над простолюдинами, при этом сами они подлежали суду пэров), а также Одли, Кромвель, Фицуильям, Паулет и королевские судьи. Как и при отборе присяжных, при назначении судей Кромвель действовал наверняка. Он делал ставку только на тех, кто был верным слугой короля, или питал личную неприязнь к кому-то из подсудимых, или был настроен против Анны или разрыва с Римом, или пользовался покровительством Кромвеля. Приспешники Генриха сэр Томас Палмер, сэр Томас Сперт, Джеффри Чембер и Грегори Ловелл – все члены суда присяжных, который в свое время вынес обвинительный приговор Томасу Мору,– собрались вновь. К ним присоединился начальник арсенала Кристофер Моррис. Среди присяжных, питавших особую неприязнь к подсудимым, был зять Мора, Уильям Донси³⁴.

У четверых подсудимых, которые вошли в зал суда в сопровождении стражей Кингстона, практически не было шансов на оправдательный приговор. В процессах по делам о государственной измене у подсудимых никогда не было возможности узнать о происхождении свидетельских показаний или вызвать своих свидетелей, за исключением тех случаев, когда процедура предполагала вызов свидетелей в суд. У них не было права на адвоката – на самом деле это было категорически запрещено. В случае необходимости суд мог назначить советника по юридическим вопросам для подсудимого, если тот желал оспорить обвинительное заключение. Во всем остальном предполагалось, что судьи сами должны консультировать подсудимого о том, как отстаивать свое дело, а также обеспечивать неукоснительное соблюдение закона. Такова была обычная практика. Если верить имеющимся у нас источникам, свидетелей в суде обычно не опрашивали. Зачитывали показания, данные под присягой. Хотя устоявшийся порядок требовал для вынесения приговора наличия показаний как минимум двух свидетелей, в делах о государственной измене достаточно было показаний одного человека, в чем было нетрудно убедиться на примере дела Томаса Мора. Впрочем, в процессе над четырьмя сообщниками Анны и Джорджа, а также в процессе над ними самими все свидетельские показания были основаны исключительно на слухах³⁵.

Марк Смитон, вероятно в надежде на помилование или на то, что казнь через повешение, потрошение и четвертование, обычно полагавшаяся за измену, будет заменена на менее жестокую, признался в том, что трижды имел физическую близость с королевой, однако отрицал другие обвинения. Остальные настаивали на своей невиновности, отрицали вину по всем пунктам, однако все было напрасно. Обвинительных приговоров было не избежать. На полях судебных протоколов, которые сегодня хранятся в Национальном архиве в Кью, зловещая аббревиатура T&S встречается четыре раза, применительно к каждому подсудимому. Это латинское сокращение от Trahendum et suspendendum означает «провезти [на телеге до виселицы в Тайберне] и повесить»³⁶.

Шапюи, который, вероятно, следил за процессом с галереи в зале суда, назвал вердикт чудовищной ошибкой правосудия. В отчете Карлу он писал, что подсудимых осудили на основании досужих домыслов в отсутствие юридических доказательств или фактических признаний (фр. par presumption et aucuns indices, sans preuve ne confession valide). Признание Смитона было очевидно получено под пытками³⁷.