Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Утерянными оказались предварительные показания свидетелей и материалы досудебных расследований, которые когда-то действительно существовали, в чем теперь мы можем быть уверены (см. Приложение 3). Однако они никогда не хранились в кожаной сумке с секретными документами. В письме к Стивену Гардинеру во Францию Кромвель утверждал, что так называемые «признания» были «столь омерзительны, что значительная их часть не была представлена в качестве доказательств в суде, а содержалась в тайне»⁴. В их отсутствие мы попытаемся с помощью сторонних источников восстановить картину судебных процессов и того, что произошло потом. Наиболее полный отчет о событиях тех дней представлен в донесениях Шапюи, которые могут быть существенно дополнены подробностями из писем Хьюси виконту и леди Лайл и наблюдениями слуги Норриса, Джорджа Константина. Ценнейший вклад внес сэр Джон Спелман, который присутствовал на предварительных слушаниях комиссий в Вестминстер-холле и Детфорде в качестве судьи королевской скамьи, участвовал в вынесении обвинительного приговора четырем подсудимым незнатного происхождения и присутствовал в качестве консультанта на суде пэров. Оригинальная записная книжка с его воспоминаниями утеряна, но большая часть ее содержимого была добросовестно переписана Гилбертом Бернетом в 1679 году⁵.

Немаловажную роль сыграли и лондонцы, ставшие очевидцами событий. Эдвард Холл в своей хронике переходит непосредственно от ареста Анны к казни, минуя судебные процессы, однако Чарльз Райотсли, кузен Томаса Райотсли и один из служащих геральдической палаты, а также Энтони Энтони, камергер королевских покоев и инспектор арсенала в Тауэре, оставили реалистичный отчет о происходившем⁶. Оригиналы этих бумаг утеряны, однако у Джона Стоу, антиквара времен Елизаветы, сохранилась копия, к которой впоследствии обращались Гилберт Бернет и Томас Тернер⁷. Записки Тернера, хранящиеся в Бодлианской библиотеке, «основаны», как он выразился сам, на «текстах из старинного дневника, написанного рукой некоего господина Энтони Энтони… современника тех событий и (по его собственному выражению) видевшего все своими глазами и слышавшего все своими ушами»⁸.

Ну и наконец, немалый интерес представляют заметки о речах Анны и Джорджа, произнесенных перед казнью, которые в настоящее время находятся в Национальной библиотеке Франции в Париже и, судя по всему, были собраны Ланселотом де Карлем. Он использовал их в своей поэме «История английской королевы Анны Буллан», датированной 2 июня 1536 года⁹. Эти заметки впоследствии появлялись в разных форматах и на разных языках¹⁰. Их переложения в форме информационных бюллетеней встречаются на французском, итальянском и португальском. В одном из таких бюллетеней новость представлена в несколько расширенном виде – в форме письма к другу от некоего «португальского джентльмена», который, безусловно, является вымышленным персонажем. Открытое письмо вымышленному другу, соотечественнику или иностранцу, как способ распространения последних новостей – популярный литературный прием еще со времен Цицерона¹¹. Вторая группа бюллетеней была создана на основе отчетов, составленных Шапюи или кем-то для него и предназначавшихся для Марии Венгерской, сменившей Маргариту Австрийскую в качестве штатгальтера габсбургских Нидерландов в Брюсселе¹². Ни один из этих источников не является исчерпывающим сам по себе и требует внимательного изучения и сопоставления с документами из кожаного мешка с секретными документами.

День суда над Анной был назначен на понедельник 15 мая. Генрих принял это решение в выходные, отдав распоряжение секретарю королевской канцелярии составить предписание королевским судьям явиться на суд пэров, чтобы с их помощью процесс прошел в соответствии с «законами и обычаями Англии»¹³. Анна должна была предстать перед судом рано утром, следом за ней была очередь Джорджа. Брата и сестру всегда отличало умение собрать волю в кулак и ясно выражать свои мысли. В этом последнем поединке – а они понимали, что им придется сражаться не на жизнь, а на смерть, – они оба проявили невероятную стойкость, силу духа и красноречие. Той охваченной паникой Анны, которая сбивчиво «лепетала что-то бессвязное», не было и в помине. В тот день она была на высоте. Перед судьями предстала уверенная в себе, ясно выражающая свои мысли женщина с темными горящими глазами, которую Генрих когда-то боготворил. Она была бесстрашна.