Охота на тень

Как только Малин прыгнула в машину, она утопила педаль газа до упора и проехала пару сотен метров прочь от дома Эрика. Потом остановилась, дрожащими пальцами вытащила мобильный телефон и набрала Манфреда.

После пяти гудков вызов прервался. Малин снова набрала номер, но Манфред так и не взял трубку, так что она решила надиктовать сообщение.

— Привет, это Малин. Послушай. Я побывала у Эрика Удина. Его не было дома, но я кое-что нашла. В подвале. У него там вся стена обклеена вырезками о Болотном Убийце. Фотографии, интервью, статьи. Очень странно. Так делают только безнадёжные психопаты. Перезвони, когда прослушаешь. Я еду в участок.

Несколько тяжёлых капель ударились о ветровое стекло. Малин смотрела в темноту и думала об Эрике. Как он ходил взад-вперёд по кухне, бормоча, что не знает, кого ненавидеть теперь, когда он узнал правду о своей маме.

Потом Малин пришло на ум определение из профиля, созданного Ханне: эмоционально травмированная личность; ненавидит не женщин в целом, а именно матерей.

«Он вписывается по всем параметрам», — подумала Малин. «Все эти годы он ненавидел свою мать, потому что считал, что она его бросила».

Но Эрик не мог иметь отношения к убийствам и нападению в семидесятых, потому что тогда ему было всего пара лет от роду. А в середине восьмидесятых ему было четырнадцать. Но ведь четырнадцатилетний подросток не мог быть серийным убийцей?

Или мог?

Малин уставилась в темноту, утирая со лба капли дождя.

Слева простиралась гладь озера. Немного впереди справа виднелся контур дачного массива. Там в темноте светилось одинокое окошко.

«Ханне», — подумала она, внезапно вспомнив о сигнале, поступившем на горячую линию. О том, что женщину, похожую на Ханне, видели поблизости.

Когда Малин припарковала машину на небольшой разворотной площадке возле дач, дождь уже кончился, но туман никуда не делся. Он стелился над масляно-блестящей гладью озера, клубился вокруг ив, которые росли у кромки воды, и расползался всё дальше по берегу.

Малин посмотрела на дачи.

Около тридцати маленьких домишек, не намного больше детских игровых домиков, теснились на берегу между пляжем и трёхэтажными жилыми домами, которые отмечали границы Эстертуны. Домишки были окружены маленькими палисадниками, во многих из которых виднелись аккуратные насаждения и грядки. Большинство дач были законопачены на зиму — ставни закрыты, двери заперты засовами, а садовая мебель выстроена вдоль стен.

Не видно было ни души.

Малин пошла на свет, исходивший из окна домика посреди массива. Свернула с дорожки в чей-то сад, перелезла через пару заборов, и оказалась на нужной лужайке.

Несмотря на темноту, Малин обратила внимание, в каком запущенном состоянии находился дом. Краска местами облезла, а на крыше не хватало черепицы. Водосточная труба отвалилась со своего места под крышей и валялась на земле. Огромные нестриженые кусты, казалось, занимали собой всё пространство садика.

Малин не спеша стала пробираться к домику по высокой мокрой траве. Она петляла между разросшихся кустов и аккуратно перешагивала разбитую черепицу. В нескольких метрах от домика стояла старая ржавая бочка, наполненная кусками обугленной древесины, а чуть поодаль в земле виднелась глубокая яма. В земляной холмик возле ямы кто-то воткнул лопату.

Малин преодолела две ступеньки крыльца и постучала в дверь. Никто не открыл, и Малин ударом сшибла покосившуюся дверь с петель, а потом вошла внутрь.

В домике было на удивление тепло. Тепло исходило от маленькой дровяной печурки в углу. Её явно кто-то недавно растопил. На кухонном столе одиноко стояла настольная лампа с зелёным абажуром. Посреди комнаты валялся перевёрнутый деревянный стул с перекладинами, а рядом были разложены инструменты, словно кто-то собрался его чинить. На полу возле стула лежал открытый пакет с шоколадными маффинами.

— Ханне! — громко позвала Малин, прежде чем идти дальше.

Слева от печурки показалась дверь.

Малин аккуратно её приоткрыла. За дверью оказалась крошечная спальня. Стены там были оклеены обоями с цветочными гирляндами в зелёно-золотых тонах. Полотнища обоев повсюду отстали от стен и висели длинными лентами, которые слегка трепыхались на сквозняке. Прямо на полу лежал покрытый пятнами матрас.

Внезапно почувствовав, что за ней кто-то наблюдает, Малин резко обернулась. Однако позади неё никого не оказалось.

Там не было ни Эрика, ни незнакомца с ножом, ни безликого монстра, преисполненного безграничной ненависти.

Она вернулась к входной двери, открыла её и вышла на крыльцо. Пока её глаза привыкали к окружающей темноте, а предметы вновь обретали контуры, влажный промозглый воздух тут же проник сквозь свитер Малин, и она поёжилась от холода.

К домику примыкала какая-то пристройка. Малин включила свой карманный фонарик и отправилась к этой кособокой хижине, тщательно выбирая, куда ставить ногу. Тем не менее, она ухитрилась наступить прямо на упавшую черепицу, и жуткий треск прорезал тишину осеннего вечера.

Малин немедленно выключила фонарь, замерла и прислушалась.

Ничего.