Охота на «Троянского коня»

– Только наступлением в Карпатах с последующим ударом по Венгрии мы можем принудить Австро-Венгрию капитулировать, ваше высочество, – настаивал на своем генерал Иванов.

Верховный главнокомандующий, отрешенно глядя на перепалку генералов, думал, чью же сторону ему принять, чтобы не обидеть ни одного из своих ставленников.

Наконец он решился на поистине Соломоново решение:

– Будем готовить наступление на двух фронтах! Но дополнительных войск я вам не обещаю. И не просите! – категорически заявил великий князь Николай Николаевич.

– Но как такое возможно? – вскричал удивленно Рузский.

– Без дополнительных войск и пополнения огнезапасов, хотя бы до нормы, наступать просто невозможно, – озабоченно промолвил Иванов.

– А вы берите пример с наших великих полководцев – Александра Васильевича Суворова и Михаила Илларионовича Кутузова, – назидательным тоном промолвил Верховный главнокомандующий. – Они небось били многократно превосходившего врага не числом, а умением. Потому и спасли Европу от нашествия Наполеона. Сегодня Европа вновь с надеждой смотрит на русскую армию, на вас, господа генералы. Вы же прекрасно знаете, что германские войска стоят под самым Парижем и в любой момент могут начать генеральное наступление. Президент Французской республики вновь обратился за помощью к государю императору, который поручил мне во что бы то ни стало помочь Антанте! Мой замысел тем и хорош, что Гинденбург не в состоянии будет разорваться на два фронта. У нас появился шанс не только захватить Восточную Пруссию и Закарпатье, но и помочь нашим союзникам. А они в долгу не останутся. Снабдят нас не только так необходимыми для продолжения войны средствами, но и оружием, и боеприпасами. А это дорогого стоит.

Великий князь с высоты своего немалого роста окинул орлиным взглядом замерших в раздумье генералов и объявил:

– Генерал-адъютант Рузский, ваши войска не позже первой декады февраля наступают на Восточную Пруссию в районе городка Августов. Генерал от артиллерии Иванов, ваши войска одновременно с войсками Северо-Западного фронта через Буковину наступают на Венгрию…

Баташов заметил, как лицо Рузского при словах великого князя из кроваво-красного стало бледным, глаза его потухли. Это было явным признаком очередной затяжной болезни главнокомандующего.

«Ну что же, я тогда нисколько не ошибся, – подумал Баташов. – В самый критический момент боевых действий Рузского снова постигнет „дипломатическая“ болезнь. А кто же тогда будет принимать решение?»

Взглянув на глубоко задумавшегося Бонч-Бруевича, он неожиданно предложил:

– Михаил Дмитриевич, а вы берите командование на себя! Из состава 2-й армии передайте две кавалерийские дивизии в помощь отбивающимся от немцев корпусам. Кавалерия в течение суток выйдет к Висле и прикроет левый фланг 10-й армии…

– Не имею права! – глухо промолвил генерал-квартирмейстер. – Не имею права снимать войска с оборонительных позиций. Уж лучше я вместе с начальником штаба попытаюсь достучаться до сознания Николая Владимировича.

Лишь на пятый день боев, когда положение 10-й армии стало критическим, Рузский, еще полностью не осознавая этого, направил спешную директиву, в которой отмечалось, что армия подверглась всего лишь внезапному фланговому обходу малыми силами немцев. Генералу Сиверсу приказывалось всеми имеющимися войсками перейти в контрнаступление и уничтожить вклинившегося в боевые порядки 10-й армии врага. Но армия уже находилась в том состоянии, когда требовалось думать об организованном отходе, а не о контрнаступлении. Ее левый фланг был сильно побит и связан немцами, а правый подвергся глубокому обходу.

Вскоре фронт 10-й армии был полностью расколот. Ее правый фланг немцы отшвырнули на Ковно. Далее они заняли Сувалки. Этим маневром германцы полностью перерезали пути отступления XX и XXVI корпусов, штаб армии потерял с ними всякую связь. За спиной обреченных солдат лежал массив Августовских лесов, перед фронтом стояли превосходящие силы противника.