Охота на «Троянского коня»

– Это вполне вероятно, ведь Мясоедов не из тех людей, кто прощает обиды, – согласился Воеводин, – наверное, и поэтому, его дальнейшая служба в военном ведомстве, даже несмотря на дружеское расположение к нему Сухомлинова, не задалась. Вскоре в адрес военного министра поступила официальное отношение от нового министра внутренних дел Макарова. В отсутствие Сухомлинова полученный меморандум был вскрыт и прочитан товарищем военного министра Поливановым. Письмо представляло собой сокрушительный выпад против Мясоедова, его честности и надежности. Сообщалось, что после отставки из жандармского корпуса Мясоедов вместе «с неким евреем Фрейдбергом» основал эмиграционную контору, причем «общество это, как и другие эмиграционные конторы, своими злоупотреблениями принесло весьма значительные убытки государству». Оказывается, Мясоедов не просто участвовал в сомнительных делах «Северо-Западной русской пароходной компании», но и продолжал оставаться ее представителем после возвращения на государственную службу, что являлось прямым и скандальным нарушением закона. Более того, за всем этим, возможно, таились некие гораздо более темные и ужасные дела – Фрейдберг имел кое-какие весьма сомнительные знакомства. Так, время от времени он общался с неким Йозефом Каценеленбогеном, состоявшим в 1907 году под судом по обвинению в попытке получения иностранного паспорта по подложным документам. Каценеленбоген, в свою очередь, поддерживал деловые отношения с Францем Ланцером, представителем бюро с центральной конторой в Германии, которое занималось в России наймом сезонных сельскохозяйственных рабочих. А Ланцер, докладывал Макаров, являлся тайным агентом германского Генерального штаба.

Далее Поливанов поделился этой информацией с лидером октябристов Гучковым, который имел зуб на протеже Мясоедова – Сухомлинова. Вы знаете наверное, что после того, как император запретил военному министру показываться в Думе, Сухомлинов наотрез отказывался принимать у себя даже членов думской комиссии по обороне, одним из деятельных членов которой является октябрист Гучков. Поэтому октябристы распространяли слухи о Сухомлинове, как о «человеке, равнодушном к интересам армии», которые в большой степени основывалось на том, что строптивый министр не оказывал Гучкову того уважения и не позволял ему иметь того влияния, которое тот считал своим по праву. Со свойственной ему высокомерной самовлюбленностью лидер октябристов сделал из этого вывод, что в интересах национальной безопасности России Сухомлинов должен быть смещен с поста военного министра. Он, Гучков, станет для Сухомлинова мечом карающим. Изгнание Владимира Александровича с министерского поста превратилось для Гучкова в навязчивую идею, и он не стеснялся в выборе средств для ее осуществления. И вот ему в руки попали материалы, на которых можно было заварить хороший скандал…

Получив сведения о том, что военный министр принял на службу в свое ведомство офицера с темными связями, такого случая отомстить Гучков не упустил: через своего единомышленника, журналиста Суворина-сына он спровоцировал публикацию двух статей о предателях и шпионах, окопавшихся в штабах Русской императорской армии, правда, в них имя Мясоедова не упоминалось. Позже, давая интервью, политик загадочно обронил, что за время работы подполковника в Военном министерстве «одна из соседних стран стала значительно осведомленнее в наших делах»…

– Ты узнал, откуда он взял эту конкретную информацию, напрямую обвиняющую Мясоедова в шпионстве? – поинтересовался Баташов.

– По-моему, он опирался лишь на данные, переданные ему из МВД, – предположил капитан. – Только зачем он стал раздувать этот шпионский скандал?

– О-о, никогда не сбрасывай, мой мальчик, со счетов чувство мести, которое рано или поздно выливается наружу в самом неприглядном виде. Вот и Гучков не без греха. Мне кто-то рассказывал, что его в Думе называют политическим балероном, балансирующим на краю порядочности. Однажды он в борьбе с Распутиным явно перегнул палку, опубликовав гектографированным, «самиздатским» способом попавшую в его руки переписку царицы и ее дочерей со «старцем Григорием». Ничего компрометирующего императорскую фамилию там не было, но царь приказал Сухомлинову передать от его имени господину Гучкову, что тот подлец. Военный министр не преминул это сделать при большом стечении народа. После чего он стал кровным врагом политика. Но что же было дальше? – заинтересованно промолвил Баташов.