Охота начинается

Это понимание и страх, который пришел вместе с ним, медленно просачивались в тело, словно холодная вода, которую она лила себе на голову в жаркий день в Ночном зоопарке. Она понятия не имела, где находится и как там оказалась, но она знала две вещи.

Она лежала на спине под открытым небом.

Она медленно села. Мир вокруг нее словно превратился в изумрудно-зеленый вихрь – оттенки темного насыщенного зеленого сталкивались с коричневым и черным, изредка мелькали розовый и желтый. Наверху было ярко-синее утреннее небо, которое заслоняли лианы и листья…

Внезапно она поняла все.

Она была в джунглях – в Великих джунглях.

Осознав это, она вскочила на ноги и тут же об этом пожалела. Мир закружился. Она пыталась собраться с мыслями и понять, где находится. Вокруг сквозь листья проникал солнечный свет, разбрасывая повсюду золотые блики. Ее внимание привлек один из этих бликов в нескольких метрах от нее, и она похолодела.

Экон лежал на траве. Он не двигался.

– Экон! – Она пересекла пространство между ними за несколько шагов и опустилась на колени перед ним. Она прижала дрожащую ладонь к его груди, ища пульс, а затем коснулась его запястья, чтобы проверить еще раз. Она ничего не ощутила.

Нет. Только не еще одно тело, только не еще одно. Лицо Экона было слишком гладким. Оно напоминало ей лицо Сахеля, лицо папы. Инстинктивно она осмотрелась вокруг. Они были здесь одни, никто не придет на помощь.

Плохо.

На мгновение она вспомнила ту старуху с рынка и то, что она сказала о магии. Дараджи – те, кто способен ее использовать, – когда-то лечили больных и раненых. Коффи посмотрела на свои руки. С ночи пожара она не ощущала ни следа магии, и она не доверяла своим попыткам в ней разобраться. Она прогнала мысли о старухе и попыталась вместо этого подумать, что в такой ситуации сделала бы мама. Мама была спокойной, уверенной, надежной в кризисные моменты. Коффи закрыла глаза и принялась рыться в памяти, пока не вспомнила урок, который мама однажды преподала ей в Ночном зоопарке. Они пытались помочь детенышу конду, который перестал дышать. У него было слабое сердце.

– Подними подбородок вот так, – указала ей мама. – Потом положи руки сюда, на центр его груди.

Коффи воспроизвела этот жест так хорошо, как могла, положив ладони одну на другую на грудь Экона. Со всей силы она начала нажимать на его грудь, отсчитывая ровный ритм.

Раз… два… раз… два…

Он не шевелился.

Давай, давай, не умирай.

На задворках ее сознания мелькнула идея, как маленькая птица – надежда. Коффи посмотрела на свои руки, а потом на тело Экона.

Был еще один прием, который она знала, еще одна вещь, которой мама научила ее. Коффи помедлила. Она правда не была уверена насчет этого, но…

Это может спасти его. Это может его вернуть.

Не переставая думать об этом, она наклонилась над телом Экона, зажала его нос одной рукой, а другой запрокинула его голову так, чтобы подбородок смотрел вверх. Все мышцы напряглись, когда она наклонилась ближе к его лицу. Ей просто нужно…

Между их носами оставалось меньше сантиметра, когда он открыл глаза.

– Ах! – Коффи отпрыгнула назад так внезапно, что не удержалась на ногах. Было больно, но это было ничто по сравнению с пронзившим ее абсолютным ужасом. Экон сел и посмотрел на нее, широко раскрыв глаза.

– Э… привет. Что ты делала?

– Я… – Ее щеки покраснели от смущения. Что она делала? Внезапно идея попытаться вернуть Экона к жизни так же, как мама учила ее возвращать к жизни детеныша конду, показалась ей более чем дурацкой. А что, если бы Экон не открыл глаза вовремя, что, если… Она покачала головой, не позволяя себе об этом подумать. – Ты был без сознания, – сказала она, намеренно меняя тему. – И я тоже, несколько минут назад. Я только очнулась.

Экон осмотрел деревья вокруг, а затем его взгляд опустился на ковер из листьев и травы, покрывавший землю. Затем он в панике поднял взгляд на Коффи:

– Где наши вещи?

– Наши… – Коффи ощутила, как внутри поднимается подавляющий ужас. Их сумки. Она так отвлеклась на Экона, что не заметила странную легкость на спине, отсутствие чего-то важного. Руки инстинктивно взметнулись к поясу. Кинжал, который она забрала из храма, по крайней мере, никуда не делся, но это ее слабо утешало. В сумках было все необходимое – еда, вода, припасы, дневник. Она осмотрелась вокруг, старательно прослеживая их путь, насколько это было возможно, но это не имело значения. – Я … я не знаю, где они, – наконец сказала она.

Услышав это, Экон вскочил на ноги:

– Как это случилось?

Коффи нахмурилась. Она не слишком хорошо помнила прошедшую ночь, она ощущалась словно горячечный сон, но было кое-что…

– Я помню туман, – сказала она. – Он возник из ниоткуда, и потом…

Экон поднял взгляд, словно эти слова натолкнули его на какую-то мысль.

– Я… я тоже помню, – сказал он. – Я слышал твой голос, но не мог найти тебя. И мне жутко хотелось спать.