Охота в атомном аду

Более того, первое, что спрашивали, бесстыже глядя местным жителям прямо в глаза, сами приезжающие – а не осталось ли, случайно, в их деревне и окрестностях хоть каких-нибудь запасов с довоенных времён? И страшно удивлялись и огорчались, узнав, что ничего такого нет. Но самое главное – было непонятно, кто вообще руководит тем, что осталось от страны (да и руководит ли?), и кто за что отвечает на местах? Каждый раз бумажки от «Чрезвычайных комитетов» были составлены по-разному, да и подписаны были совершенно разными людьми. Возможно, это даже была просто липа. Максимум, что делали проезжие начальники, – пересчитывали население по головам, составляли некие списки, узнавали, кто и чем болеет, после чего уезжали с концами. Спустя полгода или год это повторялось, только всегда приезжали или приходили уже другие, совсем не те, кто был в прошлый раз, в которых с трудом опознавали то каких-то бывших секретарей райисполкомов, то бывших инструкторов райкомов, то вообще непонятно кто…

И постепенно всем стало на всё наплевать. Два с половиной года назад очередной проезжий хрен с бугра (кто-то в деревне вроде бы узнал в нём «бывшего завклубом из Плешановки») с соответствующей, снабжённой расплывшейся печатью, рукописной бумажкой появился в этих краях крайний раз. А потом, вплоть до самого моего появления, не было никого. И я, едва появившись, опять сдуру потребовал у них того же самого, и это несмотря на то, что я здешней обстановки совсем не знал. Практически попал пальцем в небо, идиот…

То есть, получается, клали они здесь на таких, как я. Сто куч. А кроме того, без малейшего энтузиазма они отнеслись ко мне ещё и потому, что я сказал, куда именно направляюсь.

Почему? А потому, что ты, солдатик, дурак набитый – сказала мне Зоя с пьяной откровенностью. Оказалось, что все местные давным-давно знают, что идти на север, в сторону новообразованного «моря» бессмысленно и где-то даже самоубийственно. Потому что, как сказала Зоя со всей прямотой бухой женщины, там «места, где бомбили». Конечно, не до такой степени, как на западе (где на ту же Москву уронили десятки мегатонных «гостинцев»), но, как говорили в одном одесском анекдоте – «ну всё-таки»… Короче говоря, там мёртвые пустоши, где всё давно разбито вдребезги и вдобавок до сих пор фонит…

Я прикинул – а ведь, получается, и верно… Ближайшие относительно крупные города Бузулук и Бугуруслан явно превратили в руины, юго-восточнее находился Оренбург, от которого тоже мало что могло остаться. А ещё в ту же сторону находилось знаменитое Тоцкое с его полигоном и прочими военно-значимыми объектами, плюс крупные железнодорожные станции вроде Борского и Богатого и более мелкие города вроде Альметьевска и Бугульмы. Короче, целей там было много, и, наверное, заокеанский супостат имел богатый выбор для применения своего пугающего арсенала, особенно если вспомнить об их обширных и людоедских планах ядерной войны против СССР…

Решив немного отойти от этой темы, я спросил, а что это за девчонка, которая с таким аппетитом жрала корень лопуха у дороги за деревней? Оказалось, что это какая-то «сумасшедшая Анька», причём таких, как она, вокруг полно. По словам Зои, после войны наблюдалось одно очень странное и пугающее явление. Изрядная часть потерявших родителей детей, которым в момент, когда всё началось, было лет по пять-семь (то есть те, что были в относительно сознательном возрасте), необратимо повредились в уме от пережитого стресса (ну это как раз легко допустить – как-никак, видели атомные взрывы, гибель близких и полный крах привычного мира, как говорят разные обнаглевшие «специалисты» из моего времени – посттравматический синдром). Это ещё Длинной Зимой заметили врачи в их эвакопункте, а среди них точно был кто-то знакомый то ли с психиатрией, то ли с психологией. Поначалу эти дети перестали кого-либо узнавать, плакали и истерили. Потом у многих из них это перешло в длительный ступор, когда они уже тупо разучились нормально говорить и стали откровенно неадекватными. И это хорошо, если не агрессивными, а то бывало всякое. В основном такие персонажи (конечно, те, кто ещё остался в живых), которым сейчас лет по пятнадцать-восемнадцать, по словам Зои, «бесцельно болтаются под ногами, жрут и крадут всё, что находят», слишком часто становясь добычей для диких зверей и бандитов. Куда хуже было, если находились некие «затейники», которые собирали вокруг себя этих «ебанашек», сумев их чем-то заинтересовать, и сколачивали недотыкомок в банды. Вот тогда и начинались серьёзные проблемы…

Да кто бы спорил, я сам одну такую банду давеча ликвидировал. Правда, чем именно мог их заинтересовать тот слепой инвалид, я так и не понял. Идея о том, что «собравшись в кулак, малые могут победить кого угодно», в общем-то, далеко не нова, как говорится – читайте Маяковского…