Охотясь на Аделин

– Ты что, ему веришь? – спрашивает Слейд, кивая в мою сторону, и поднимает бровь.

Райкер беззаботно пожимает плечами.

– Он один, нас четверо.

Мои губы растягиваются в улыбке, столь же беззаботной. Я устраиваюсь на диване рядом со Слейдом, зарабатывая взгляд, который намеренно игнорирую. Это несложно, если на тебя рычит чихуахуа.

– Итак, если вы не плохие парни, то как, черт возьми, вы достаете человеческие органы… вежливо попросив доноров?

– Мы сами извлекаем органы для продажи. Покупаем тела задорого, вынимаем ценные органы, остальное утилизируем. Потом продаем. Если к нам попадают живые, отправляем их домой.

Он делает паузу, ожидая реакции, которой не будет. Я молчу, и через некоторое время он продолжает:

– Дайр лучше всех разбирается в торговых оборотах. Находит товар и следит за тем, что поступает на рынок и исчезает с него, – рассказывает мне Райкер.

Странно, но меня удивляет этот факт. Дайр подмигивает мне, и уголок его губ по-прежнему остается изогнут.

– Слейд – наш переговорщик и бухгалтер. Организует сделки, согласовывает цены и занимается деньгами. Кейс извлекает органы и обеспечивает их хранение. А я провожу сделки, когда условия уже оговорены. Наша приоритетная задача – перехватывать людей, которых продают на органы, и возвращать их домой.

– Но вы действительно торгуете человеческими органами? – уточняю я.

– Безусловно, но те, кому мы их продаем, оказывают услуги людям, которые отчаянно в них нуждаются. Тем, кто стоит в очереди на трансплантацию или не может себе позволить операцию при нынешней системе здравоохранения. Органы реализуются подпольно, но это неважно. Они все равно достаются хорошим людям, которые этого заслуживают. Черный рынок полон зла, но не все из нас такие. Это только видимость.

– Если вы достаете органы из мертвецов, значит, продаете только кости и кожу? На прибыльный бизнес что-то не похоже.

Райкер и Слейд переглядываются, между ними снова происходит немой разговор. Я вскидываю брови, ожидая их решения.

Ко мне поворачивается Слейд.

– Раньше Кейс был гробовщиком. Он не врач, поэтому с серьезными ранениями мы обращались за помощью к доктору Гаррисону, но, помимо своих профессиональных навыков, он неплохо умеет безболезненно усыплять людей.

– Навсегда, – вставляю я то, что он не стал договаривать.

– Да.

Я перевожу взгляд со Слейда на Райкера и щурюсь, пытаясь понять, что именно они пытаются мне объяснить. Дайр гладит волосы девушки, отвлекшись от нашего разговора.

– Вы помогаете самоубийцам.

Взгляд Слейда становится серьезным.

– Все по обоюдному согласию. Это люди с низким уровнем жизни. Смертельно больные, старые и уставшие или страдающие психическими заболеваниями. Какова бы ни была причина, это их выбор, и они соглашаются пожертвовать свои органы. Кейс погружает их в сон, извлекает органы, и они уходят из жизни. Совершенно безболезненно.

Медленно киваю, укладывая в голове эту информацию. Часто случается так, что о жизни заботятся лишь тогда, когда она находится в животе женщины, но когда человек рождается, она перестает кого-либо волновать. Я размышляю, не выбирают ли люди этот путь только потому, что не могут получить необходимую помощь.

Поджимаю губы, а затем уточняю:

– В штате Орегон принят закон о смерти с достоинством[7].

– Люди, которые к нам обращаются, из других штатов, где нет такого закона. Чтобы получить помощь врача в этом случае, необходимо подтвердить свое место жительства, – объясняет Слейд.

– А деньги, которые вы получаете за их органы, – куда они идут?

– Зависит от их воли. Иногда они просят отдать вырученное их семьям, и мы исполняем это пожелание. Но в большинстве случаев, независимо от того, находятся ли они в плохих отношениях с родственниками или у них вообще никого нет, им все равно, что мы с ними сделаем, лишь бы они кому-нибудь помогли.

– Это стабильный доход, – вклинивается Райкер, – и они достойно уходят из жизни, если не могут иначе. А нам это позволяет сохранять конспирацию. Как бы нам ни хотелось быть большим и ужасным Зейдом и убивать всех плохих парней, именно они передают жертв нам в руки, чтобы мы могли их спасти.

Я качаю головой.

– Та маленькая девочка, в которую стреляли… Что с ней произошло?

На глаза Райкера опускается тень, и они становятся мшисто-зеленого цвета.

– Один из торговцев так и привел ее к нам. Он не рассказывал, как это случилось, только сказал, что теперь она бесполезна и что мы можем разобрать ее на органы, ведь она все равно скоро умрет.

В этом закоулке мира даже мертвецы имеют свою стоимость.

– Если ты его прикончил, то на одного человека, способного украсть жизнь у невинных, стало меньше. Меньше на одного ребенка, в которого выстрелят и продадут на органы.

Райкер наклоняется вперед, упираясь локтями в раздвинутые колени.