Охотник

       – Согласен, может быть я немного пессимист, но вы слишком большой оптимист, – ответил Гарри. – Единственный раз, когда вы увидите сотни тысяч Белых американцев, бросающихся на врагов, произойдет в том случае, если они будут уверены, что могут поступать так совершенно безопасно для себя. Когда на каждом фонарном столбе будет висеть по еврею, и они будут уверены в своей безнаказанности, они выйдут и будут плевать на тела евреев, но это все, что от них можно ожидать.

       – Знаете, – сказал Сол, – у скольких Белых мужчин все еще есть характер, потому это – не главный вопрос. Нужные обстоятельства, как и настоящий дух в мужчине, заставляют его поступать правильно. В подходящих условиях самый жалкий трус может стать героем, и эгоист из эгоистов пожертвовать собою за правое дело. За время, которое нам отпущено, мы не слишком много можем сделать для улучшения характера американцев. Эта работа на поколения, но – после революции. Однако мы можем кое-что сделать для изменения условий, и, по-моему, об этом мы и должны думать.

       – Возможно, вы знаете что-то, чего остальные не знают, но мы считаем, будет так же тяжело изменить условия в стране, как и характеры людей, – ответил Гарри. – Как вы думаете, что мы можем сделать?

       – Ну, я не уверен, – последовал ответ Сола. – Хотя, мы уже немного изменили идеологическую обстановку. Кто бы мог подумать всего три месяца назад, что мы заставим почти девять миллионов христиан-фундаменталистов, которых прежде тридцать лет учили, что Бог хочет, чтобы они спали с черномазыми, начать гордиться тем, что они – Белые, и пробудим у них интерес к их расовым корням в Европе? Вы смотрели письма, которые мы получаем?

       – Да. Я удивлен тем, как хорошо эти одержимые восприняли ваше послание. Думаю, что есть и противники, и они скоро оправятся от неожиданности и начнут принимать ответные меры. Я не люблю стучать по дереву, чтобы не сглазить успех, но думаю, мы действуем слишком быстро. Нам бы затратить года два на то, что мы сделали за десять недель, и быть при этом намного хитрее. Большая часть ваших зрителей может поглощать ваши сообщения, не понимая, к чему вы клоните, но будьте уверены, что вы черта с два одурачите евреев. Боюсь, что теперь мы потеряли свою маскировку, и нас ждет гораздо более трудное время в развитии наших СМИ. На самом деле, нам будет трудно удержать даже то, что у нас есть. Послушайте вот это. – И Гарри начал читать вырезку из последнего выпуска газеты «Еврейская Неделя». Она разносила Сола не только за скрытый расовый смысл проповеди по Ездре, но и ее так называемый «антисемитский подтекст».

       – Черт побери, я не сказал ничего близкого к антисемитизму, – возмутился Сол.

       – Сказали, не сомневайтесь, – ответил Гарри. – В сущности, вы заявили, что, если для евреев хорошо избегать смешанных браков, тогда это хорошо и для нас. Вы подняли нас, гоев, на такой же высокий уровень, что и «богоизбранный народ». Они считают это lese majeste – государственным преступлением, самым худшим сортом антисемитизма, и они не простят вам этого.

       Обсуждение продолжалось еще час, но Оскар принимал в нем меньшее участие, чем обычно. Он был согласен с мнением Гарри, что они двинулись слишком быстро. Конечно, он был бы более осторожен, если бы не чувствовал, что Гарри неохотно занимается всей идеей использования программы Сола для идеологической обработки. Гарри заставил его рассердиться и подталкивать Сола чуть сильнее, чем он должен был, чтобы доказать правильность своей идеи.

       Программа едва ли могла рассчитывать на больший успех. Почта и деньги лились рекой. Пришлось нанять еще десяток женщин для обработки поступающей почты, а еще два местных члена Лиги теперь полный рабочий день были заняты подготовкой печатных материалов, которые рассылались в ответ, начиная от компьютерного благодарственного письма, похожего на написанное рукой Сола, и кончая более серьезными материалами для чтения тем телезрителям, которые казались готовыми к дальнейшему повышению своей сознательности. Одной из наиболее насущных хозяйственных забот Оскара было принятие решения о том, что делать со всеми этими деньгами. Временно он поместил большую часть средств в шестимесячные сберегательные вклады, одновременно изучая различные паевые фонды и инвестирование в акции.

       Но подсознательно Оскара мучил ноющий страх, что все предприятие находится в опасности. Они раскрыли себя, не имея ясного представления о том, что делать дальше. Замечание Сола об изменении условий в стране заинтересовало его, но как и Сол, он был в затруднении, каким образом использовать их, помимо продолжения осторожного повышения расовой сознательности нескольких миллионов христиан. В тот вечер Оскар вернулся домой приунывшим и обеспокоенным.

XXXIII