Охотник

       Сегодня вечером, например, он намеревался завершить проект, который не имел никакого отношения к его работе по контракту с Военно-воздушными силами или с любым другим предприятием, приносящим прибыль. И все же это едва ли развлечение, подумал Оскар, открывая шкаф. Он вынул трубчатое металлическое устройство и тщательно осмотрел резьбу на его конце. Удовлетворенный, он положил устройство на рабочий стол около меньшего из двух высокоточных токарных станков для обработки металлов.

       Потом он выдвинул ящик в нижней части шкафа и вынул предмет, обернутый в промасленную тряпку. Когда Оскар снял тряпку, в его руках оказался новый полуавтоматический пистолет калибра 5,56 мм с длинным цилиндрическим стволом. Быстро и умело разобрав пистолет, он вернул все детали, кроме ствола, в ящик.

       Полтора часа спустя Оскар с удовлетворением усмехнулся, сдув последнюю металлическую стружку сжатым воздухом из шланга, а затем плавно навернул трубчатое устройство на новую резьбу с внешней стороны ствола пистолета: идеальная подгонка! Конец трубки из алюминиевого сплава с резьбой плотно вошел в выступ на стальном стволе, когда шариковый фиксатор защелкнулся на месте. Он не смог найти никаких зазоров между стволом и глушителем, когда внимательно посмотрел сквозь отверстие в стволе. Теперь – испытания.

       Оскар повторно собрал и зарядил пистолет и вернулся в лабораторию электроники. Нажатие секретной кнопки над дверной коробкой заставило часть дальней стены шириной больше метра плавно повернуться под прямым углом. Щелчок выключателем в открывшейся нише, и дальний конец длинного, горизонтального туннеля, выложенного секциями 70-сантиметровой канализационной трубы, залила широкая полоса света. Оскар подвел мишень по проводу в конец туннеля и удобно устроился за подзорной трубой для корректировки огня на пристрелочном стенде. Это подвальное стрельбище, которое он построил своими руками, было известно только ему одному. При закрытой потайной двери в обрезе стены он мог стрелять даже из самых мощных своих винтовок, и ни звука не было слышно в доме наверху или во дворе его ничего не подозревающего соседа, под которым пули попадали в мишень.

       Сегодня вечером, однако, шум не представлял никакой проблемы, и он оставил дверь открытой. Он сделал десять выстрелов, и звук каждого из них напоминал хлопок при раскупоривании бутылки шампанского, но даже вполовину не такой громкий. Пули кучно легли в семи-сантиметровый круг мишени, почти так же как это было до переделки пистолета. Оскар был доволен: теперь он мог изменить свой почерк.

II

Сообщения о выстрелах прошлой ночью еще не успели попасть в утренние газеты, но зато теленовости были уже полны ими в то время, когда Оскар готовил себе завтрак. Как он и предполагал, хозяева СМИ, наконец, решили прервать заговор молчания, которым они окружили его прежние ночные акции на стоянках автомобилей. Диктор взволнованно выкрикивал подробности: «...известно о 12 жертвах безумного убийцы ... очевидны расовые мотивы стрельбы ... более 200 агентов ФБР работают над этим делом последние две недели... в качестве подозреваемого разыскивается высокий блондин ...».

       Последние слова заставили Оскара задуматься. Видимо, кто-то его заметил; это могло произойти во время четвертой стрельбы, когда он вышел из машины и стрелял стоя. Он побрел в ванную и придирчиво всмотрелся в свое отражение в зеркале: глубоко посаженные серые глаза, резкие линии выступающего носа и подбородка, желтая щетина на широком, тяжелом подбородке, несколько великоватые уши, тонкий шрам, пересекающий наискосок левую щеку – следствие несчастного случая во время катания на горных лыжах несколько лет назад, – высокий, гладкий лоб под растрепанными золотистыми волосами. К сожалению, с таким лицом трудно затеряться в толпе.

       Конечно, почти наверняка никто не смог хорошо разглядеть его лицо, иначе было бы более подробное описание, возможно, даже фоторобот. Однако, в будущем он должен быть намного осторожнее. Первые несколько раз он был почти намеренно беспечен. Это был и вызов властям, и отвращение, которое он испытывал к существам, которые выбрал своими мишенями. Был и другой повод, размышлял Оскар, значащий по крайней мере столько же, сколько и другие: так сказать, терапевтическая потребность «вылечить» чувство душевного разлада, который все больше и больше охватывал его в последние годы.

       Как это началось? Оскар попытался вспомнить. Случилось ли это после того, как он переехал в Вашингтон, или ещё раньше? Наверное, раньше. Он подумал, что следы зарождения этого состояния уходят во Вьетнам. Просто в Вашингтоне ему всё стало намного яснее.