Охотник

       Если бы Оскар был более склонен к занятиям политикой, он, возможно, подумал бы о выборах на общественную должность и даже о создании новой политической партии. Но у него душа не лежала заниматься подобными вещами. Он чувствовал глубокую внутреннюю ненависть к всему демократическому политическому процессу, как и к каждому политику, с которым он когда-либо встречался лично или видел на телевизионном экране. Он не мог, без отвращения, представить себя закоренелым лжецом и делающим другие постыдные вещи, которые требуются для завоевания симпатий у испорченной и невежественной публики и развращенных СМИ, чтобы победить на выборах и получить возможность попытаться преобразовать Строй изнутри.

       Он также не считал себя способным стать писакой, чтобы нападать на строй извне Оскар был не только немногословным человеком, он был человеком действия. Он предпочитал сделать что-нибудь в сложной ситуации, а не рассуждать о ней.

       И когда он наконец решил действовать, то начал отстреливать расово-смешанные пары на стоянках автомобилей у торговых центров. Нельзя сказать, что он мало думал над этим вопросом: сначала он взвесил множество вариантов – от использования своего опыта в области электроники, чтобы «прорваться» в коммерческое телевидение с пиратским передатчиком и передать собственное обращение, до найма самолета в близлежащем аэропорту с тем, чтобы разбомбить здание Капитолия во время заседания Конгресса.

       Он остановился на отстрелах по трём причинам. Во-первых, они ярко символизировали болезнь Америки и опасность, угрожающую его расе. Любой человек мгновенно понял бы их значение и подоплеку. Во-вторых, эти прямые действия против врага несли Оскару большее облегчение по сравнению с достаточно безличным ударом, направленным против Строя. Третьей, и наиболее важной причиной было то, что эти действия могли легко найти подражателей.. Единицы были способны работать на пиратском передатчике или провести бомбежку Капитолия с воздуха, но подстрелить расово смешанную пару на улице могли многие.

       Хозяева СМИ, очевидно, учитывали это третье соображение, что и было причиной их первоначального замалчивания его действий. Теперь, когда замалчивание сообщений прервалось, они пытались предупредить любых возможных подражателей, неистово брызжа словесным ядом. Ещё не закончив завтрак, Оскар услышал, что корреспонденты на трех каналах представляют эти отстрелы как наиболее порочные и предосудительные преступления, какие только можно было вообразить. Он скривился, услышав, как четвертый комментатор мрачно описывал стрелка как «очевидно очень больного человека». Было ясно, что на этом деле большой славы он не заработает.

III

Аделаида все еще деловито стучала по клавиатуре компьютера в углу гостиной комнаты, когда Оскар вернулся из подвала. Он на секунду остановился позади нее, восхищаясь плавной прелестью ее шеи и плеч. Он подумал, что Аделаида оказалась одним из самых чудесных итогов его отношений с Военно-воздушными силами. Он встретил ее четыре месяца назад в Пентагоне, в офисе Карла Перкинса, своего приятеля по Вьетнаму, где она работала гражданским аналитиком. Аделаида выросла в крошечном городке в штате Айова, получила диплом математика в Государственном университете штата Айова и работала в Вашингтоне чуть более года.

       Хотя в свои 23 года она была на 17 лет моложе Оскара, их обоих так потянуло друг к другу, что он пригласил ее на свидание еще при первой встрече. Отношения их складывались чудесно, и в последнее время она и Оскар встречались по три-четыре раза в неделю. Красивая, щедрая и сердечная, всегда жизнерадостная – она была настоящим противоядием от склонности Оскара к мрачным настроениям.

       Пришло время просить ее переехать к нему – и она, конечно, ждала его просьбы – но Оскар никак не мог согласовать свои действия против Строя с таким итогом их отношений; как он мог надеяться сохранить в тайне от жены такие вещи? Ему уже сейчас было неудобно объяснять ей, почему его иногда нет дома.

       В порыве Оскар склонился над ней, и в его ладони, скользнувшие под ее руками, как в чаши, легли её полные груди. Она продолжала печатать, но откинулась к нему всем телом, когда он начал мягко сжимать ее соски. Сквозь ткань блузки он почувствовал, как они отвердели.

       – Эй, ты хочешь, чтобы я закончила для тебя эту заявку, или нет? – Аделаида засмеялась, все еще отчаянно пытаясь печатать, но уже начала вызывающе прижиматься к Оскару головой.

       – Что?! – с чувством ответил Оскар, улыбаясь. – Уже девять часов, а я мечтал о тебе весь день. Я не смогу терпеть дольше. Оставайся у меня сегодня, а завтра мы встанем пораньше, чтобы ты закончила последнюю страницу перед тем, как поедешь на работу. – Он подхватил ее под руки и поднял ее со стула.

       Встав на ноги, она повернулась и плавно скользнула в его объятия. Оскар начал жадно целовать ее в губы, шею, уши, и снова в губы. Его руки быстро расправились с кнопкой и молнией сбоку юбки, и та упала на пол под ноги. Обе его руки тут же оказались в ее трусиках.