Охотник и Красная Шапочка

Аманда удивлённо вздела брови домиком и разглядывает ягоды, словно невиданное сокровище. На мгновение поднимает глаза, в которых проскользнула смешинка.

— Брусника?

— Да. Я собрал её ещё до заморозков, потому она не превратилась в красноватую кашицу.

Аманда берёт ягодку, задевая подушечками пальцев мозолистую кожу ладони.

— Ты даже представить себе не можешь, сколько лет я не ела брусники, — улыбается она и когда раскусывает красную ягоду, зажмуривается от удовольствия, словно мурчащая кошка. Ягоды исчезают с моей ладони быстрее, чем золотишко из карманов простака в игорном доме.

— Ммм…

Чертовка лакомится ягодками, не скрывая удовольствия. Оно настолько явное и притягательное, что я просто балдею, глядя на неё, будто сам от всей души наслаждаюсь нехитрым лакомством. На ладони остаётся всего парочка ягод, которые всё же немного подавились и окрасили кожу своим соком. Я убираю руку, чтобы стряхнуть ягодное месиво и отереть ладонь снегом, но Аманда перехватывает мою ладонь своими пальчиками и наклоняется, втягивая губами ягоды. Язычок, мгновенно порхнув по ладони, собирает оставшийся сок.

— А ты-то сам успел поесть ягод?

Отрицательно мотаю головой — меня просто приколачивает намертво к этому месту.

— Нет, но хотел бы…

И хрена с два я уйду прежде, чем попробую брусничного сока с её губ, выпачканным в красном. Я притягиваю её к себе за шею и касаюсь губ. Простреливает насквозь кисло-сладким вкусом ягод и мягкостью её ротика, послушно открывающегося под напором моего языка. Крошка движется вперёд и обхватывает меня за шею пальцами, взбирается ими выше. Одно движение пальчика — и моя шляпа летит вниз.

— Зачем тебе этот уродливый котелок? — шепчет Аманда, улыбаясь, и перебирает пальцами мои волосы.

Алые губки порхают по моему лицу. Словно издеваясь, она приближается к уголкам губ, едва их касается и вновь убегает прочь. Сводит с ума, дразня желаемым. Едва даёт прикоснуться к бойкому язычку и упрямо ведёт головой в сторону.

— Прекрати, Ами, или мне придётся тебя связать. И на этот раз я постараюсь обездвижить тебя всю.

Аманда отстраняется и делает крошечный шажок назад, но не успевает отойти, потому что мне хватает всего одного рывка, чтобы взобраться немного выше и обхватить её одной рукой за талию, прижав животом к подоконнику.

— Попалась.

Аманда упирается кулачками мне в грудь, но больше для виду, потому что глаза призывно сверкают, а затвердевшие соски розовеют, натянув тонкую белую ткань ночной рубашки.

— И что дальше? — спрашивает она с лёгким придыханием.

— Ничего. Я поцелую тебя и расскажу короткую сказку на ночь.

— Ты опоздал со своими сказками, Рик. Совсем скоро рассветёт.

— Чёрт. Придётся ограничиться одним поцелуем.

Я тянусь к её губам, а второй рукой накрываю грудь, ловлю её вздохи своим ртом, когда начинаю покручивать твёрдый сосочек.

— Знаешь, о чём я сейчас подумала?..

— О том, что я доведу тебя до экстаза одним поцелуем?

— Не-е-ет… А-а-а-ах!.. О том, что момент сейчас самый подходящий, если бы я захотела избавиться от твоего общества.

Малышка права: я каким-то чудом удерживаю себя. И держусь по большему счёту только из-за того, что обхватил её талию рукой. Носки сапог едва-едва держатся на покатой поверхности брёвен.

— Но ты этого не хочешь, да?..

— Сейчас — нет.

— Вот и чудненько.

Хватит трепаться. Я знаю множество способов применения её язычка, но сейчас просто хочу ощутить, как он пляшет у меня во рту. О-о-о, ещё как. Аманда — плясунья от Бога не только телом на сцене, но и своим острым язычком она выписывает такие умопомрачительные круги, что перед глазами пляшут тёмные пятна. Я охотно перенимаю правила её игры и скорость, с которой она ласкается внутри рта, бьёт язычком по моему и следом нарочно медленно трётся о нёбо.

И если бы её ротик так активно не вгрызался в мой, сейчас в воздух взметались её громкие стоны. Потому что красотка дрожит от возбуждения, полностью овладевшего ею. И нужно лишь немного усердия, чтобы подвести её к самому краю. Я мну пальцами её ночную рубашку. Прямо посередине — тьма, сука, пуговок. Прилепить их сюда в таком количестве мог додуматься только мастер пыток — такие они мелкие и не поддаются пальцам. Остаётся лишь рвануть так, чтобы эти перламутровые горошины поскакали вниз с весёлым перестуком и беззвучно утонули в снегу.

Отрываюсь от её алых, припухших губок и втягиваю в рот тугие сосочки, облизываю острые вершинки и прикусываю. Аманда стискивает пряди моих волос пальцами и теснее прижимает моё лицо к груди. Частые вздохи подстёгивают, словно щелчок кнута, и скорость, с которой я посасываю её грудь, становится запредельной. Последний прикус чуть сильнее. И её учащённое дыхание прерывается сладким стоном. Малышку знатно протрясло от наслаждения, пробежавшегося мурашками по телу. Я не спешу выпускать её сосочек — облизываю его, замедляясь, и перевожу взгляд на раскрасневшееся лицо.

— Это был очень сладостный поцелуй, Рик.

Малышка обхватывает мои щёки пальцами и нежно касается моих губ. Что-то оглушительно взрывается в груди и струится вниз горячей лавой.