Охотник за воспоминаниями

Четырехпалые когтистые руки вцепились в решетку клетки. Судя по тому, как прогнулись толстые прутья, силой упыря природа не обделила.

Упырь с ненавистью смотрел на толстого коротышку. Ученый поднял голову, вытер руки о халат, первоначальный цвет которого определить не взялись бы даже опытные прачки, и завизжал:

– Неблагодарная тварь! Я забочусь о том, что бы восстановить вашу утраченную популяцию.

– Ты заботишься только о том, чтобы получить Алановскую премию, – прозвучал холодный голос, от которого у Олли перья на загривке встопорщились.

Сорок понял, что говорил мужчина. Однако не сразу смог увидеть, где он. А когда обнаружил, чуть не каркнул от удивления. Тот находился в огромном стеклянном цилиндре, плавал в прозрачной желтоватой жидкости. В запястья и шею впились металлическими клеммами тонкие трубки. Стекло цилиндра и пузырящаяся жидкость искажали черты пленника, Олли смог разглядеть только бледную кожу и длинные черные волосы, которые шевелились как водоросли в воде вокруг узкого лица. Олли про себя окрестил его Утопленником.

Коротышка выпятил грудь:

– И что? Разве я не достоин всемирного признания? Я гениален! И все должны об этом узнать.

– Хорошо, гений ты наш, мы-то тут причем? – в голосе Утопленника плескались целые океаны иронии.

– Как причем? Вы войдете в историю вместе со мной!

– В качестве лабораторных крыс? Просто мечта всей жизни.

– Ты когда-нибудь слышал о жертвах во имя науки?

– Роль жертвы меня никогда не привлекала, – вмешался Упырь.

– Да кто вас вообще спрашивает! – в голосе толстяка прорезались истерические нотки. – У меня есть Великая Цель! И ваши стенания меня не остановят.

Упырь закатил глаза.

– Да как тебе, одержимец, вообще пришло в голову называть «Великой целью» свои постыдные деяния?

– Я не вижу ничего постыдного в возрождении древней, некогда могущественной расы. Твоей расы, между прочим! – коротышка обвиняющее ткнул пальцем в Упыря.

В комнате раздался приглушенный стеклом голос Утопленника:

– Валерьян, ты идиот. Для воссоздания расы ты выбрал монаха-отшельника, который уже тысячу лет шарахается от каждой юбки. Твоя затея обречена на провал.

Ученый покраснел от злости.

– Это – предрассудки! Фанатизм! Пережиток темного прошлого! Разумные не должны противиться зову природы! Это противоестественно и антинаучно!

Утопленник снова зашелся в хохоте:

– Так они потому и вымерли, что вели себя противоестественно и антинаучно. Правда, Упырек?

Упырь гордо поднял голову:

– Только примитивные создания идут на поводу у первобытных инстинктов. Моя же раса всегда ценила духовное более, чем физическое.

Олли совсем запутался. Что же здесь происходит?

Решив разобраться получше, он бесстрашно спрыгнул с окна и стал медленно пробираться поближе к клетке с Упырем. То и дело ему приходилось переступать через провода или уворачиваться от вращающихся частей разных механизмов. Гордясь собственной ловкостью, он подкрался почти к самой клетке и спрятался за большим деревянным ящиком.

Коротышка-Валерьян приплясывал перед Упырем и завистливо вопрошал:

– Как? Как можно? Отказываться от столь приятных обязанностей продолжения рода? Если бы меня природа одарила столь щедро! Не только гениальными мозгами, но и такими же восхитительными мускулами, я бы…

– Ты бы сейчас снадобья от срамных болезней изобретал! – закончил за него Утопленник.

Ученый обиженно засопел.

– Ах, так? Да мне вообще плевать на ваше мнение! Вот получу Премию, тогда… тогда и посмотрим!

Толстяк дернул за рычаг и раздался отвратительный свист, от которого сорок в ужасе забил крыльями, Упырь закрыл уши, а Утопленник сморщился как от зубной боли. Повинуясь зову, в помещение с топотом вбежали низкорослые существа, отдаленно схожие с упырём. Они поклонились ученому, от чего тот расплылся в довольной улыбке.

– Мои дорогие детки! Сегодня у вашего папочки великий день! Поднимите-ка этот ящик и поставьте его на стол.

Серокожие создания, толкаясь и спотыкаясь, схватили тот самый ящик, за которым прятался Олли, и неуклюже поволокли к длинному металлическому столу. Сорок едва успел шмыгнуть в сторону, но эти растяпы его даже не заметили. Преисполнясь к ним презрения, Олли взлетел на шкаф и уселся там, среди свернутых в трубки чертежей. Отсюда ему открывался шикарный вид на происходящее.

Тем временем ящик установили на столе, и ученый велел открывать.

– Все твои создания – просто уродливые неповоротливые болваны, такие же, как и ты сам, – подал голос Утопленник, когда големы, с третьей попытки сняв крышку, уронили ее на ногу своему хозяину.

Пять минут Олли с восторгом наслаждался зрелищем прыгающего на одной ноге по лаборатории и вопящего от боли толстяка. Големы в ужасе толпились перед своим создателем, не зная, что им делать.

– Уродливые неповоротливые болваны, говоришь? – отпрыгавшись, злобно прищурился ученый. – Посмотрим, что Вы скажете сейчас, Лорд Амадей. Когда увидите совершеннейшее из моих творений!

– Жду-недождусь, Валерик, – скептически ответил Лорд.

– ВА-ЛЕ-РИ-УС! Не Валерьян! Не Валерик! Валериус! – профессор закипал от злости. – А, ну вас!