Охотник за воспоминаниями

Рэдди возмущенно зацокал, запрыгал к краю стойки, свесил голову, разглядывая нежданного гостя.

Тот резво вскочил, расправил крылья, тряхнул длинным хвостом и задиристо глянул на дракончика.

Белая грудка, черные с синеватым отблеском крылья – это была сорока, очень крупная, резвая, и как вскоре выяснилось, крайне нахальная. В клюве у нее был зажат какой-то медный кругляш.

Сорока вспорхнула на стойку, не обращая внимания на возмущение Рэдди, положила свою ношу и сунула голову в стакан Ланса.

– Кыш! – попытался прогнать наглую птицу Ланс, но та не обратила на него ни малейшего внимания.

Он решил согнать нахалку со стойки, замахал руками, сорока увернулась и больно клюнула его в ладонь.

– Ах ты… – Ланс разозлился, пытаясь теперь поймать птицу и отомстить.

Сорока радостно скакала по стойке, уворачиваясь от его рук, явно наслаждаясь учиненным переполохом. На помощь Лансу пришел Рэдди – толкнул птицу головой, и Ланс схватил негодяйку. Его перчатка коснулась гладких перьев и сознание неожиданно захлестнула волна чужой памяти.

* * *

Солнце медленно выползало из-за кромки леса. Пичуги радостно скакали с ветки на ветку, оглашая утренний воздух писком и щебетом. Но ни пение птиц, ни ласковые солнечные лучи не проникали за стены одиноко торчащей на высоком холме башни.

Серые камни, искусно уложенные когда-то древними мастерами, не тронули ни мхи, ни лишайники. Ни один паучок не пробежал по их холодной поверхности чтобы сплести свою паутинку. В подвалах никогда не водилось крыс. Все живое старательно избегало этого пропитанного магией места, только стая летучих мышей по ночам вырывалась из узких бойниц на самом верху башни.

Среди немногочисленных обитателей Северных Лесов это строение было известно как Башня Януша. Никто уже не помнил, был ли этот Януш тем, кто построил ее, или магом, когда-то обитавшим там. Да это и не важно. Главное правило – не приближаться к этому месту, – не нарушалось уже несколько веков. Пустовала ли башня, либо жила какой-то своей собственной, не видимой миру жизнью, было неизвестно. В обоих Королевствах о ней помнили разве что историки, любители копаться в старых хрониках.

Но в то утро одна бесстрашная сорока нарушила древний запрет. Точнее сказать, это был сорок. Но люди почему-то не делают половых различий для птиц, что Олли всегда оскорбляло. Он – мужчина, самец! И именоваться в женском роде ему решительно не нравилось. Однако, что взять с этих глупых двуногих?

Олли уселся на выступ каменной кладки под окном одного из верхних этажей башни. В окнах не было стекол, лишь плотная черная ткань закрывала проем. Олли аккуратно просунул голову за штору и блестящие черные глазки быстро осмотрели открывшееся взору помещение. Судя по круглой форме, комната занимала целый этаж башни. С первого же взгляда Олли понял – это то, что люди называют странным словом «лаборатория». Слово ему нравилось. В нем было целых два «р».

Множество проводов, трубок и шлангов тянулись по полу, извивались по стенам, свисали с потолка. Странный агрегат посреди помещения, похожий на гигантский самовар, пыхтел и ритмично испускал струйки разноцветного пара.

Столы, уставленные стеклянной лабораторной посудой, заваленные чертежами и схемами, стойки с ретортами и колбами… Все это казалось сороку настоящим раем – столько блестящих разноцветных штучек! Но мудрая птица знал: люди – коварные существа. Будь он неопытен, непременно ринулся бы, например вон к той медной круглой штуковине. Но, умудренный жизненным опытом, Олли не торопился. Сначала надо осмотреться как следует. Он еще немного высунулся из-за черной ткани и мысленно похвалил себя за предусмотрительность.

К понравившейся штуковинке протянулась человеческая рука в перчатке, покрытой пятнами и подпалинами. Короткие толстые пальцы сомкнулись на медном кругляшке и Олли едва сдержал возмущенный вскрик.

– А, вот ты где! – прозвучал высокий мужской голос. – Проклятый диск! Ищу тебя уже полчаса!

Олли удивился. Такие звуки мог бы издавать человеческий детеныш. Люди называют таких подростками. А немолодому плешивому толстяку надо бы голос посолиднее!

Толстяк потащил диск к «самовару» и принялся возиться с диковинным агрегатом.

– Скоро все будет готово, – радостно приговаривал он. – Остался последний этап! И ты, мой милый Упырь, больше не будешь одинок.

– Замолчи, сутенер-грехводник! Я вам живым не дамся! Я не позволю над собой надругаться ни тебе, ни твоим мерзким созданиям!

Олли едва не упал с подоконника от подобных речей. И вытянул изо всех сил шею, пытаясь рассмотреть упыря. Про то, что существуют подобные создания, он даже и не слышал.

Существо казалось статуей, вырубленной из темно-серого камня.

Резкие, грубые черты лица, большие заостренные уши, рот полон крупных острых зубов. Из-под мощных надбровных дуг красными огоньками светятся глаза, и ни единого волоска на совершенно гладкой, как каменный шар макушке. За спиной топорщатся острые, покрытые чешуей крылья. Единственная одежда – набедренная повязка из кожи виверны.