Охотники. Мегалиты Империи

– Ах, милый. Вот скажи, зачем ты задаешь такие скучные и нудные вопросы? Ну да, Капитул тряхнул мошной и сыскал деньги. Не на пошив новых парадных мантий всем почётно-пожизненным членам, professores emeritus[12], прошу заметить; в кои-то веки на реальное, настоящее дело!

«Опять переспала с кем-нибудь?» – едва не сорвалось с языка чародея, но вместо этого он просто покачал головой.

– И что же?

– У нас есть за что зацепиться, – заявила Алисанда. – Корделия должна была отработать с вампирами их способ вызова. И отработала – но угораздило же тут случиться нашему дорогому мастеру с его ученичком!

– А что за чары ты отдала ле Вефревелю? И которые достались Беате?

– А, это… Компиляция старых заклятий, просто формализованных и переписанных набело, современным языком, на современном магаппарате. Безо всяких этих «возьми щепоть настоя истинного, помешивая пальцем повешенного, отрезанного в полночь, раствори в моче быка священного, на заре закланного».

– Тогда что за распря вышла у ле Вефревеля с Беатой? Зачем она выхватила книжку? Ну, помимо того, о чём мы говорили? С учётом её… второго явления?

Алисанда произвела сложное движение бровями. Вроде как и не уверена, но так уж и быть, скажу, коль просишь.

– Беата – творение Красной Упырицы. Как и многие другие – если не большинство – среди молодых вампиров. Они, как ты знаешь, долго привязаны к трансформировавшему их. Иные потом уходят, даже начинают враждовать со своими создателями, а иные… иные, напротив, остаются. Сила и влиятельность высших вампиров как раз и определяется такими вот оставшимися. Если Красная творит новых вампиров в таком числе, у неё просто не может не быть изрядного количества таких вот оставшихся. А другим, таким как Гийом, старым вампирам, это… может и не понравиться. Так себе объяснение, но… лучшего у меня пока что нет.

– Может, старым упырям Алая и не нравится, но её-то порождение устроило открытый мятеж! Ле Вефревель явно был главным. Беата должна была его слушаться. А она – хвать твою плату и бежать! А потом ещё и решила, похоже, вообще со всеми сразу покончить.

– Может, – пожала плечами Алисанда. – Вижу, эта девочка тебе понравилась, милый Вениамино? Красивая, согласна. Вот только волосы ей долго отращивать придётся.

– Значит, те чары не были чем-то особенным?

Волшебница недовольно дёрнула щекой.

– Особенными, не особенными, какая разница?

– Я бы только хотел быть увереным, что упыри не вызовут сразу десяток таких вот рогатых ребятишек с большими топориками. Мы с одним-то едва управились. И то, правду сказать, не управились, а продержались, остались в живых, покуда ты врата не закрыла. Не нашлёт твоя Красная Упырица на нас сразу армию демонов?

Алисанда прикусила губу. Видно было, что вопросы мага ей не слишком приятны.

– Надо, чтобы Алую Леди уничтожили сами вампиры.

– Что возвращает, – подхватил Вениамин, – нас к вопросу о мегалитах Империи…

– Что с тобой поделаешь, – вздохнула волшебница. – Возвращает, чего уж там…

* * *

– Так что ж это получается, мастер? Мы теперь с упырями, выходит… мы их теперь не убиваем, что ли?!

Старый охотник вздохнул. Он сидел у постели окончательно пришедшего в себя ученика, по мере способностей пересказывая ему последние события.

Вот как объяснить мальчишке, что госпожа Алисанда – замечательная, могущественная волшебница, член Капитула, несмотря на молодость – придумала, как сделать так, чтобы война людей с упырями кончилась вот прямо сейчас, завтра или в крайнем случае послезавтра? У парня в голове одни только схватки да бои, словно и нет ничего, кроме них!

– Не друзья мы с упырями, приятель, никогда не были и никогда не будем. Просто госпожа Алисанда просила дать ей время. А не получится – так и будем их по месту брать, на колы сажать, головы сносить, клыки вышибать.

Юноша ещё лежал, только-только стал мало-помалу подниматься, когда услыхал, что они теперь направляются в саму Академию и дело их – помочь господам чародеям, чуть из кареты не выскочил.

– Неправильно это, мастер…

– Не твоего ума дело! – оборвал было паренька старый охотник, однако, видя насупленные брови, лишь покачал головой. – Вот что я тебе скажу, милок. Мне это тоже поначалу не понравилось, ещё больше, чем тебе. Мол, как же это так? И ещё подумал – что я тебе скажу, ученику моему? Наставлял тебя, мол, вамиры есть зло великое и вечное, в голову это тебе мало что не гвоздями вколачивал, а теперь – в кусты?

– Так и есть… нельзя, мастер… упырей только убивать можно, а не мириться… Они княжну Еленку высосали, хорошо, не обратили, а мы им – мир?

– Всё так, приятель. Только у меня таких девушек, досуха высосанных, убитых, на куски разорванных, у кого сердце и печень выгрызли – куда больше было. Нелегко с госпожой Алисандой согласиться, но если мозгами пораскинешь – то можно.

Сам ведь понимаешь, парень, сколько нас, охотников? На всё Припроливье – хорошо, если сотня. Ну полторы. Мы упырей убиваем, сколько можем – но люди-то простые как помирали, так и помирают. И в новых упырей обращаются. Так?

– Так, мастер…

– А теперь, глядишь, это всё и кончится. Разом.