Охотники за алмазами

Джонни печально смотрел на груду пустых бутылок от шампанского у шашлычных ям. Счет за прием пойдет на тысячи, но это не экстравагантность. Список гостей включал основных кредиторов компании «Ван дер Бил дайамондз» с женами. Ленс хотел показать им, что их деньги к ним вернутся. Видимость процветания для кредитора почти так же важна, как само процветание. Джонни собирался досыта накормить их, напоить шампанским, показать «Зимородок» и отвезти самолетами домой, искренне надеясь, что произведенное впечатление на какое-то время избавит его от навязчивых требований. И он сможет заняться делами компании.

Трейси поймала его взгляд. Она в комическом отчаянии закатила глаза: ее окружала толпа банкиров и финансистов средних лет, которых шампанское сделало уязвимыми для ее чар. Он подмигнул ей и виновато оглянулся в поисках Руби, но с облегчением увидел, что та занята разговором с Бенедиктом Ван дер Билом в дальнем углу навеса.

Он выбрался из толпы на край холма и зажег сигарету, поглядывая на залив Картридж-Бей.

Чартерные «дакоты», которые перенесли сюда из Кейптауна гостей и обслуживающий персонал, стояли на полосе за строениями.

Навес разместили на вершине песчаного холма, откуда открывался вид на узкий вход в залив. Дюну соорудили с помощью бульдозеров; на ней поставили складные столы, вырыли ямы для шашлыков, вокруг которых суетились одетые в белое официанты; туши трех оленей и молодого быка были разделаны и уже источали приятный аромат.

Трейси смотрела на стоящего на краю холма Джонни. «У него усталый вид, – подумала она. – Сказывается напряжение последних месяцев». Оглядываясь назад, она поняла, что каждые несколько дней ему приходилось преодолевать очередной кризис. Едва кончились треволнения из-за суда, который подтвердил их права на Молнию и Самоубийство, как начались проволочки в сооружении «Зимородка», требования кредиторов, придирки Бенедикта и сотни других беспокойств и неприятностей.

«Он похож на профессионального боксера, выходящего по звуку гонга на последний раунд», – подумала она с нежностью, изучая лицо Джонни в профиль. Он в это время смотрел в море. Его поза по-прежнему оставалась агрессивной: нижняя челюсть выдавалась вперед, рука с отсутствующим пальцем, в которой он держал сигарету, сжата в кулак. Однако под глазами виднелись синяки, а в углах рта – морщины.

Неожиданно Джонни напрягся, приставил ладонь к глазам, потом повернулся к навесу.

– Внимание все! – крикнул он, заглушая гул голосов. – Вот он!

Гул стих, все вышли на солнце, общее возбуждение и предвкушение обострило шампанское «Поммери», которое они в изобилии пили с утра.

– Смотрите! Вон он!

– Где? Где?

– Я не вижу!

– Чуть левее того облачка на горизонте.

– О да! Смотрите! Смотрите!

Трейси взяла у одного из официантов второй бокал шампанского и отнесла его Джонни.

– Спасибо. – Он улыбнулся ей с пониманием, которое теперь установилось между ними.

– Долго же он добирался. – Трейси разглядела на горизонте точку – «Зимородок». – Когда он начнет работать?

– Завтра.

– И когда мы узнаем… ну… получилось ли?

– Через неделю. – Джонни повернулся к ней. – Через неделю определенно, но вообще-то будем знать через день-два.

Они замолчали, глядя на постепенно увеличивающуюся точку. Толпа быстро утратила к ней интерес и вернулась к напиткам, а от ям уже несли тарелки с аппетитно пахнущим мясом.

Трейси наконец нарушила долгое дружеское молчание. Она заговорила неуверенно, опасаясь затрагивать болезненную тему.

– Как давно вернулась Руби – десять дней?

– Примерно, – подтвердил Джонни, быстро оглянувшись. – Я с ней мало виделся, – признался он. – Но она кажется довольной, во всяком случае не очень мне мешает.

– Они очень подружились с Бенедиктом. – Трейси посмотрела на эту пару, окруженную толпой возбужденных кутил.

– Они столкнулись в Лондоне, – согласился Джонни с отсутствующим видом. – Руби говорит, что несколько раз обедала с ним.

Трейси ждала продолжения, полагая, что он выскажет какие-нибудь подозрения, но, казалось, эта тема больше не интересует Джонни; он начал обсуждать предстоящие дела.

– Надеюсь, ты позаботишься о женах, когда вы полетите назад. Особенно следи за миссис Ларсен – она по горло налилась шампанским.

В следующие два часа, которые потребовались «Зимородку», чтобы приблизиться и войти в узкий пролив Картридж-Бей, Ленс не отрывал взгляда от необычного силуэта судна. Не слишком изящный корабль, но белая молния на трубе – символ «Ван дер Бил дайамондз» – придавала ему в глазах Джонни особую красоту. Когда «Зимородок» проходил мимо них, приближаясь к заливу, Ларсен предложил тост за его успешную работу; потом все спустились с холма, сели в ожидавшие «лендроверы» и направились вокруг залива навстречу кораблю. Когда они подъехали, «Зимородок» уже причалил и капитан Серджио Капоретти готов был приветствовать их на борту.

Он стоял наверху трапа и, чувствуя значительность момента, был одет в свой лучший наряд: двубортный костюм с желто-лиловым зажимом на томатно-красном галстуке; черно-белые башмаки крокодиловой кожи привлекали внимание к его большим ногам и походке императорского пингвина. Огромное количество бриолина с резким запахом фиалок превратило его волосы в прилизанную черную массу, разделенную прямым белым пробором. Запах бриолина смешивался с амбре сигар особого сорта, которые Серджио приберегал для исключительных случаев: свадеб, похорон и других чрезвычайных обстоятельств.

Его прекрасные газельи глаза страстно потемнели при взгляде на Фифи Ларсен. Плотно натянутые брюки миссис Ларсен создавали такое впечатление, будто под ними шевелится множество живых кроликов, а розовый свитер трещал по швам. Глаза ее горели от шампанского, и она без всякой причины хихикнула, вспыхнув под пристальным взглядом капитана Капоретти.

Начался осмотр «Зимородка». Серджио занял позицию непосредственно за миссис Ларсен. Они едва успели спуститься с первой лестницы, как миссис Ларсен слабо пискнула и, подпрыгнув в воздух на восемнадцать дюймов, с дрожью опустилась на землю.

– Фифи, лапочка, что случилось? – Ее муж был сама заботливость, а на лице Серджио появилось выражение ангельской невинности. У Джонни от тревоги закружилась голова, потому что он заметил, как волосатая лапа Серджио удобно разместилась на одной из могучих ягодиц миссис Ларсон и ущипнула ее.

С радостным облегчением Джонни услышал ответ, сопровождаемый очередным хихиканьем:

– Кажется, я подвернула ногу. Нельзя ли мне здесь где-нибудь посидеть?

Джонни лихорадочно отыскивал Трейси, чтобы вырвать Фифи из лап Серджио, но прежде чем он сумел дать ей знак, миссис Ларсон захромала, опираясь на руку Капоретти и храбро отказываясь от помощи остальных.

– Не хочу мешать вашему веселью. Посижу несколько минут в каюте капитана.

Джонни быстро подошел к седовласому Ларсену, решив ни за что не отходить от него. Если уж он не может помешать Фифи навестить каюту Серджио, он сделает все, чтобы ее муж к ним не присоединился.

– Это подрывной склад. – Джонни взял Ларсена за руку и отвел в сторону. – У нас тут запас пластиковой взрывчатки для подводных работ…

Ларсен перестал беспокоиться о жене и продолжил осмотр «Зимородка». Джонни объяснял ему процесс с того момента, как гравий засасывается в трубу.

Они осмотрели циклон, и Джонни открыл дверь, пропуская Ларсена вперед.

– Из циклона обогащенный гравий поступает сюда… – он в изумлении смолк, когда они оказались в узком проходе за циклоном.

– Что случилось, Ленс? – спросил Ларсен.

– Ничего, – заверил его Джонни. После первого приступа удивления, вызванного тем, что смотровой люк конвейерной ленты оказался перемещен, он решил, что с точки зрения безопасности это выгодно. Вероятно, это усовершенствование ввели в последний момент. – Обогащенный гравий проходит в следующее помещение, попадая под рентгеновские лучи. Сюда, пожалуйста.

Но идя к следующей двери, Джонни решил побеседовать с конструкторами судна. Ларсен задал какой-то вопрос, Джонни ответил, и конвейерный туннель был забыт. Они прошли в рентгеновскую камеру.