Охотников. Нулевой потенциал

Имение, которое я видел в воспоминаниях Матвея Павловича, сильно отличалось от раскинувшегося передо мной наяву. Земельные владения Охотниковых были относительно небольшими, но, на первый взгляд, находились в упадке. Особняк смотрел на меня недобро, как ветеран, вернувшийся после тяжелых боев. Парадный вход пестрел щербинами на колоннах, герб был и вовсе сбит. Внутри царила разруха. Сломанной мебели не наблюдалось, видимо, успели убрать. Но подпалины на паркете и отметины на стенах свидетельствовали, что Охотниковы не сдались без боя. Я с грустью прошёлся по своей новой обители, не представляя, как подступиться к восстановлению. Никиту бы сюда…

От тоски по старому слуге сжалось сердце. Недооценивал я преданность старика. Не понимал, какое сокровище мне досталось от родителей. Вон, жизнь за меня положить не побоялся…

Вернувшись в вестибюль, я обнаружил парадный строй аж из четырёх человек. Молодой слуга, Антип Макарыч, с которым я уже познакомился по приезду, дородная баба, вполне годившаяся мне в матери, и две молоденькие девки.

— Ваше Сиятельство, Матвей Павлович, прислугу я выстроил для приветствия, — волнуясь, произнёс Антип Макарыч. Крепкий, чуть пониже меня. С копной кудрявых светлых волос и добродушной хитринкой в почти песочного цвета глазах. — Это вот Прасковья Петровна, кухарка наша… Повар-то сбежал, трусливая морда… Ну да Прасковья Петровна всё умеет, всё вам по чести устроит. А ужо какие она пирожки печёт! Матушка ваша от блаженства глаза закатывала. Авдотья вот и Акулина. Дочки ПрасковьПетровны. Привела, подсобила нам. Горничными будут. А то прошлых-то девок увели. И Машу, и Лизу.

По моим скромным прикидкам, «девкам» Маше и Лизе, верным маменькиным горничным и защитницам, уже к сорока должно быть. Было.

— Казнили?
— Как всех верных слуг, Ваше Сиятельство. Ироды, изуверы, — Антип замолчал и со страхом глянул на меня.

Я сделал вид, что оглох на мгновение, и продолжил:

— А вы с Прасковьей Петровной как уцелели?

— Не тронули нас, батюшка, — мелко кланяясь, засеменила Прасковья. — Я кухарка, с кухни и не вылазила, господа все больше с поваром беседы вели. А Антипка вообще механик. С мобилями возился. А как увели господ, управление имением на себя взял.

Да, повышение у Антипки грандиозное… И, главное, всё сам, без ведома хозяев. Ну да хорошо, что нашёлся человек, взявший управление в свои руки.

— С жалованием как дела обстоят?

— Антип Макарыч выдал всё, до копейки, батюшка, — подобострастно закивала ПрасковьПетровна.

Я не понимал реакции слуг. Ежели они меня, то есть, Матвейку, видели, то совсем дитёнком, пацаном сопливым. О какой подобострастности может идти речь? Значит, либо боятся… либо надуть пытаются. Страх, впрочем, тоже понятен: весь род казнили, а меня одного отпустили, оставив титул, владения… С чего бы это вдруг?

Либо под шумок растащили они хозяйское имущество, а теперь испугались, что наследничек объявился.

— Деньги на жалование откуда взял? — перевёл я взгляд на Антипа.

— Так маменька ваша, ЛяльСтепанна, всегда в шкатулке держала запас на месяц для управляющего и экономки, они брали, сколько надо, а потом отчитывались, Ваше Сиятельство, — не смутившись, ответил тот. — Отчитаюсь, как изволите принять дела, всё записано, до последней копеечки, Ваше Сиятельство. Сколько на жалование пошло, сколько на хозяйство.

— Рады мы без памяти, что вы вернулись, батюшка. Боялись, что и вас порешат, — со слезами на глазах воскликнула Прасковья Петровна.

Я отметил, что обращались они с Антипом ко мне по-разному. Ладно, постепенно разберусь во всех загадках. Девицы, Акулина и Авдотья, помалкивали, но зыркали на меня сквозь опущенные ресницы со смущённым интересом.

— Хорошо. Я тоже рад вернуться в отчий дом. Хотелось бы пообедать.

— Мигом всё накрою, батюшка. Да вы бы отдохнули, дорога-то чай не близкая вышла.

— После отдохну. Это Григорий, — кивнул я в сторону молодого парня, всё это время безмолвно стоявшего позади меня. — Мой личный лакей. Устройте его тоже.

Слуги имения посмотрели на Григория со странным неодобрением, но закивали. Прасковья Петровна отправила дочек на кухню, но сама задержалась, несмело приблизившись ко мне и прошептав:

— Вы ужо девок моих не троньте, батюшка. Родную кровь в услужение отдала.

Я натянуто улыбнулся, кивнув, и кухарка засеменила вслед за дочками.

— Антип, где у отца кабинет был?

— Так на прежнем месте, Ваше Сиятельство. Как вы переехали, так ничего не менялось. Даже спальную вашу держали наготове.

— Хорошо. Проводи меня и подай карты Империи, если есть, с обозначением Гнили. И подготовь отчёт по финансам.

По взглядам Антипа и Григория я понял, что несу что-то не то. Поэтому сбавил тон до доверительного и сообщил:

— У меня в мозгах месяц менталисты ковырялись. Вроде, цел остался, а память дырявая. Тут помню, тут не помню.