Охотников. Нулевой потенциал

Антип, ворча под нос, вышел из спальни. Я поднялся, побродил по комнате, как медведь-шатун. Принадлежностей для умывания не обнаружилось. Выйдя в коридор, я открыл на пробу пару дверей и нашел ванную комнату. Не такую шикарную, как в штабе у АнМихалны, но тоже с горячей водой, бегущей из крана по первому требованию. По соседству обнаружилось отхожее место, с дивным, словно из камня выточенным, креслом с чашей. Всё, что попадало внутрь, хитрым образом отводилось куда-то по трубам. У Аннушки в гостях мне уже приходилось подобным пользоваться, поэтому я справил нужды, вернулся в ванную, умылся и рассмотрел своё лицо.

Вернее, не очень своё. Скулы похожи, да. Подбородок похож. Волосы светлые, как у меня. Глаза голубые, бледные, как чистый лёд. Но сами черты вроде как тоньше, изящнее. Кожа тонкая, молодая. Не огрубевшая в Гнили, не исчерканная шрамами. Фу, одним словом. Немудрено, что бабам нравится. Мне же больше по сердцу прежние черты мои были. Грубее, зато сразу видно, что жизнь не в развлечениях проходит. Мужик мужиком был. А тут пацан изнеженный. Побрившись и обнаружив на крюке у двери мягкий халат, я завернулся в него не без удовольствия.

И только шагнул в коридор, как едва не был сбит с ног горничной, Акулиной.

— Ваше Сиятельство, покорнейше прошу прощения! Вас Её Светлость Анна Михайловна Потапова по скорофону вызывает.

Спустившись вслед за Акулиной на первый этаж, я вошёл в небольшую комнату, которую вчера осмотреть не успел. Из примечательного отметил, что в ней не было окон. Совсем. Но света оказалось вдосталь от странной лапы, сиявшей под потолком без единой свечи. Вся меблировка представлена была резным деревянным столиком и креслом. На столике разместилась стопка бумаги, металлическая палочка вроде пера, объёмный деревянный куб и шлем, тоже из дерева, на половину головы.

Акулина поклонилась и вышла, а я застыл, не понимая, что делать. Потом с любопытством повертел шлем в руках и натянул на голову. Напротив ушей и рта расположились полые трубки, похожие на стволы, что мы с Аннушкой приспособили под сосуды для снадобий.

— И что это за штуковина? — озадаченно пробормотал я.

— Матвей? — раздался в ушах голос Аннушки. — С тобой всё в порядке? У меня сигнал сработал!

Глава 14. Особая водица.

— Матвей? — раздался в ушах голос Аннушки. — С тобой всё в порядке? У меня сигнал сработал!

— АнМихална?

— Я, кто ж ещё. А… так ты, поди, скорофоном ещё не пользовался. Полезная штуковина, можно на расстоянии говорить. Так что с тобой?

— Странные тут дела творятся, Аннушка, — я краем глаза заметил, что дверь приоткрылась на узкую щель, и замялся, перестраиваясь на ходу. — Имение в упадке, конечно. Разбито совсем. За что браться, не знаю. Да вот вчера, говорят, упился я совсем. А я и не помню. Крепкое, должно быть, вино у родителей. А я ж не пьющий.

Последнее я произнёс громче, мстительно повернувшись к двери.

— Слушают тебя, говорить не можешь?

— Да и вы, Анна Михайловна, себя бы поберегли.

— Не волнуйся, — Аннушка сообразила, что я имел в виду. — Меня только ты и слышишь, за пределами шлема ни звука не разносится. Поняла, произошло что-то странное, тебя опоили, видимо.

— Не говорите, любезная Анна Михайловна, дел невпроворот, а я отдыхать взялся. Самому совестно.

— Ты не знаешь, как так вышло. Сам ничего не пил. Правильно?

— Так точно, Анна Михайловна. Видать, по родителям затосковал, вот и учудил…

— Ага, ты выяснил что-то, связанное с Охотниковыми? Что-то странное?

— Как по сердцу читаете, Анна Михайловна, — я устроился в кресле, лицом к двери, стараясь говорить отчётливо. — От тоски по вам сердце сушит, но знаю, что не могу торопить время.

— Ты не хочешь, чтобы я приезжала, — утвердительно произнесла Аннушка. — Считаешь, опасно?

— Истинное дело, Анна Михайловна, мне теперь надо с делами разобраться, а не по балам ездить.

— Поняла тебя. Будь осторожен, Матвей. Если что, Гришку зови. Он, конечно, на сторону брешет, но парень толковый.

— Благодарю за приглашение, любезная моя Анна Михайловна. И прошу покорнейше простить, но ранее, чем через пять дней дела оставить не смогу.

— Встретимся, как договорились, поняла. На твоём кольце следящее заклятье. Если с тобой что-то случится, мне сигнал придёт. Сегодня я занята была, не смогла сразу к скорофону прибыть. Теперь начеку буду. Если от тебя весточки не будет, я приеду сама или пришлю людей!

— Как бы мне хотелось с вами чаще беседовать, Анна Михайловна…

— Так это проще простого. Скорофон активируешь… ну, шлем надеваешь и произносишь имя того, с кем хочешь связаться. Сработает ближайший ко мне аппарат.

— Благодарю вас... от всего сердца!

— Матвей… — дыхание Аннушки замедлилось, но она твёрдо продолжила, — береги себя. Я скучаю.

— Небезответно. И вам всего наилучшего, любезная моя Анна Михайловна.

Скорофон замолчал, и я снял шлем, огладив вспотевшие волосы. Аннушку я не хотел видеть не только потому, что боялся подвергнуть её опасности. Сердце говорило мне, что с секретами Охотниковых я должен разобраться сам.