Охотница

И чему только Ас его учил?! Вот же бестолочь – так и пялится прямо на глазуна, несется к нему и палит напропалую из пистолета. На бегу глазуна не уложишь – не понимает он, что ли?! И, конечно же, глазун достал его в два счета. Парнишка вдруг застыл, как статуя. И его Гончие тоже застыли. А глазун все так же пер прямо на него. У Паулза из ушей пошла кровь; с моего места казалось, что с головы у парня свисают какие-то жуткие карнавальные ленты. Лица его я не видела, но и так знала: его рот застыл в безмолвном исступленном крике.

И только тогда другие Охотники сообразили: что-то не так, Паулз куда-то пропал. И заметили его.

Но было уже поздно.

Парнишка упал замертво за миг до того, как проклятую тварь настигли первые пули и заклинания.

Ас словно обезумел.

Он разрядил в глазуна оба пистолета. Вслед за пулями в тварь полетели изогнутые маленькие молнии. Под таким натиском даже глазун не в состоянии мгновенно очухаться и дать отпор. И выжить тоже не в состоянии. Глазун сдулся как дырявый воздушный шарик, и Ас, отшвырнув оружие, со страшным криком кинулся к брату.

Оружейник встал над Асом, защищая его, а тот, позабыв о кипящем вокруг сражении, качал на руках тело брата. Но мы продолжали бой. Еще оставалась не перебита половина глазунов и больше двух десятков шакалов. Так что пока отвлекаться было нельзя. А от меня требовалось кровь из носу удержать сети, иначе трагедия повторится. И я удерживала их – еще, еще и еще. А потом я уже не могла их держать, но подержала еще чуть-чуть.

Наконец все закончилось. Сдулся последний слеток. На бегу был подстрелен последний шакал – даже проворство не спасло его от пули. Я, шумно выдохнув, отпустила сети, и они растворились в небытии. Искра поглядела на меня. Глаза у нее закатились, и она грохнулась в обморок. Марк успел ее подхватить.

– Я за ней присмотрю, – сказал он. – А ты давай к ребятам.

Вот уж куда мне вовсе не хочется. Я сейчас словно выжатый лимон. И как я буду смотреть в глаза бедняге Асу? Но кому-то из нашей тройки надо идти ко всем с докладом, а кому-то тащить на себе Искру. И у Марка, наверное, лучше получится спуститься вместе с ней по железной лестнице. Поэтому я послушно слезла вниз и прошла через ближайшую дверь.

Я плелась еле-еле, пытаясь по дороге придумать, что сказать Асу. Простого «соболезную» тут не хватит. Меня так и подмывало наорать на Аса, что его братец, как последний олух, попер на рожон и едва не подставил еще толпу народу. Но орать на Аса сейчас будет уж совсем не по-людски. В конце концов все решилось само собой. Только я появилась в дверях, как Ас напустился на меня с воплями, что, дескать, это я во всем виновата – я выпустила того глазуна из-под сетей. Причем якобы сделала это нарочно. А потом Ас, как безумный, кинулся на меня.

Не знаю, что подумали все ребята. Если они вообще что-то подумали. Но как бы то ни было, Ас дал мне достаточно времени на подготовку. Я даже успела быстро переглянуться с оружейником – тот незаметно кивнул и так же незаметно шагнул в сторону.

Я не попыталась утихомирить Аса. И убегать не стала. Когда Ас поравнялся со мной, я плавно отступила с линии атаки, ухватила его за запястье ближней руки, швырнула через плечо и впечатала носом в землю. А потом завела ему руку за спину, заломив большой палец – самый болезненный прием, который я могу применить. Попробует встать – сломает себе запястье. Пусть немного полежит и остынет. Отпущу его, когда пойму, что он больше не будет на меня кидаться. Или когда оружейник прикажет.

Все это случилось за считаные мгновения, никто и глазом моргнуть не успел. Все стояли и смотрели, как громом пораженные.

– Я не выпускала того глазуна, – медленно и отчетливо произнесла я. Ас, онемев от боли, судорожно ловил ртом воздух, который я из него выбила. – Это был трутень, и он появился у восточной стены здания, где стоял твой брат. Я не могла видеть Паулза, а когда увидела, было слишком поздно. Твой несчастный брат уже бросился в атаку. – Я перевела взгляд на оружейника и звучным уверенным голосом прибавила: – Охотник Ас по понятным причинам сейчас не в себе, сэр. Я прошу разрешения не показывать последние пять минут записи публике.

Послышались охи и вздохи. Охотники заволновались: то ли оттого, что я во всеуслышание заявила насчет монтажа роликов, то ли оттого, что я так легко все спустила Асу с рук – да еще при всем честном народе. Но оружейник лишь кивнул и громко распорядился:

– Стереть последние пять минут. Стоп эфир.

Я решила, что это команда освободить Аса. Выпустив его руку, я быстро отступила подальше. Прежде чем он успел подняться и снова наброситься на меня с кулаками, мои Гончие окружили меня непроницаемой стеной. Они так и сияли, насытившись манной. Один из друзей Аса помог ему встать. Но Ас отмахнулся от всех и заковылял прочь от гнездилища.

– Возобновить публичное вещание, – приказал оружейник. – Высылайте винтокрылы.

Хорошо, что в винтокрыл помещаются только четверо. Я отослала Гончих; Марк, Искра, оружейник и я втиснулись в один винтокрыл. Как расселись остальные, я не видела.