Охотница

— Эм, здрасти, — опешила эльфийка и начала оглядываться по сторонам, так как не поверила, что с ней заговорил этот филин. — Кто здесь?

— Что вы подразумеваете под «здесь»? — старый филин хлопнул глазами и снова уставился на Рану. — Если здесь — это этот клён, то тут только я и несколько букашек, прячущихся под корой. Если здесь — это Лунная роща, то тут я, вы, восемнадцать сов, двадцать один филин, а также очень много мелких зверьков и еще больше различных насекомых. Если здесь — это Трущобный лес, то тут…

— Стой, стой, стой, — скрестила руки в воздухе Ранара. — Я всё уяснила, вопрос снят. Другой вопрос — как я тебя понимаю?

— Странный вопрос, — немного обдумав, ответил вожак сов. — Наверное, потому что я говорю, а ты осмысливаешь сказанные мной слова. Разве не так происходит общение?

— Да так-то оно так, просто раньше я не могла понять никого из животных, кроме змей.

— Может они просто сами не хотели с тобой разговаривать, не задумывалась об этом?

— Действительно, не задумывалась… Но почему вдруг так получилось? Говорят, это после войны животные отвернулись от нас. Всё из-за неё, да?

— Так и есть, — грустно ухнул филин. — Вы изменились. Стали совсем другими. Утратили душевный покой. Утратили счастливое состояние души. В вас забрались страх, ненависть, враждебность, вина, гнев, отчаяние. Мы видим это и чувствуем, возможно, даже больше, чем вы сами. Звери всегда чувствуют, что у вас на душе. Я даже сейчас вижу тебя насквозь. Тебе нравится убивать, почему?

— Да вовсе нет, совсем не нравиться… — эльфийка взглянула в огромные глаза собеседника и тут же сдалась. — Ну да, ты прав… просто когда враг расстаётся с жизнью, я как бы внутренне понимаю, что становлюсь сильнее. А это мне необходимо, чтобы выживать…

— Вот именно. Вы выживаете, а не живете. Ты ведь ненавидишь себя, так? Чувствуешь вину, что не смогла спасти родных. Считаешь, что этот шрам на лице уродует тебя. Думаешь, что уничтожение людей — единственная оставшаяся у тебя дорога.

Ранара медленно опустилась на колени, осознавая правоту слов филина.

— Мой тебе совет — не живи прошлым. Перед тобой открыто очень много дорог. Продолжая винить себя, ты не вернешь родных. Шрам с лица тоже сам по себе никуда не денется, так и не надо его отторгать. Куда проще будет примириться с ним и больше о нём не вспоминать. Зачем всё это держать в себе? Отпусти всё плохое, и тебе сразу же станет жить куда легче, чем сейчас. А насчет того, зачем ты тут, можешь не беспокоиться. Мы улетим и оставим змей в покое. Но ты всё же обдумай мои слова. И удачи тебе на твоём пути. Надеюсь, теперь он изменится.

Закончив свой почти монолог, филин вспорхнул в воздух и направился в сторону старого широкоплечего дуба. Ранара же так и осталась сидеть неподвижно, уставившись в одну точку на земле перед собой.

Глава 6 День решений

Утренние лучи солнца медленно заползали в окна казармы. Однако почти все солдаты уже были на своих постах, поэтому казармы в это время пустовали. Именно сюда Илил решил созвать некоторых из своих друзей. А точнее тех пятерых выживших после нападения на форт.

Высокий и мускулистый парень по кличке Великан задумчиво сидел на своей койке и размышлял. У него было трапециевидное лицо с большими зелеными глазами, толстым носом и густыми усами. Его грязные замасленные волосы доходили ему до ушей, которые были слегка оттопыренными. Ранее этот Великан работал на лесопилке, но дела там шли не важно. Заказов на древесину к ним особо не поступало, поэтому и зарплаты, как таковой, не было. Из-за этого Бэйл — таково было его настоящее имя — решил пойти в армию. Здесь был и паёк и крыша над головой, да и платили к тому же. Всё лучше, чем сидеть без дела. Из-за его силы, брали Великана в любые отряды без особых проблем и даже почти с распростертыми объятиями. Пару раз он уже побывал в стычках с гномами, один раз с эльфами. Бэйл всегда выполнял любые приказы начальства четко и без вопросов, даже если они ему не нравились. А не нравились они ему почти всегда. И вот, наконец, его отправили в форт Тимрог для защиты. Здесь Великан просидел уже около месяца, ничего не делая. Но ему было всё равно. Он совсем не жаловался, как другие бойцы, на недостаток боёв.