Охраняемое сердце (ЛП)

— На ярмарке, четвертого июля. А что? Дело не в деньгах. Дочь сенатора, поддерживающая соперника своего отца, станет национальной новостью. Это будет разрушительно для его кампании.

У меня была миссия отомстить.

Папа звонил дважды, когда я исчезла с ужина. В одном голосовом сообщении он спрашивал, где я нахожусь, а в другом — умолял меня обдумать его предложение. После того, как я проигнорировала и то, и другое, он исчез, как будто забыл о моем существовании.

Мама нахмурилась еще сильнее.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Мне все равно.

— Рейн, тебе надо поесть. Сходить в туалет, в душ. Сделай еще что-нибудь, кроме обдумывания мести, — в ее голосе послышались жалобные нотки. — Давай посмотрим кино. Или сходим в торговый центр. Тебе нужно отвлечься от мыслей о Касс…

Если бы я остановилась на секунду и почувствовала всю тяжесть того, что произошло, я бы развалилась на части.

— Это не имеет никакого отношения к Кассиану. Монтгомери нужно угробить, как мошенника, которым он и является.

— Это не ты. Ты расстроена и обижена. Я все понимаю, но тратить всю эту энергию на то, чтобы причинить кому-то боль? Я не хочу, чтобы ты сделала что-то, о чем потом пожалеешь.

Лопатка дрожала над миской для смешивания.

— Единственное, о чем я буду жалеть, так это о том, что не испекла пирог, на котором было бы написано «К черту Монтгомери». Он лжец, и его нужно привлечь к ответственности.

— А как же Кассиан?

— Да пошел он.

— Рейн…

Я выключила духовку и вышла из кухни со слезами на глазах.

Я все еще любила его. Выпечка была жалким отвлечением от моих задетых чувств. По ночам я просматривала наши фотографии, сделанные папарацци, и мое сердце снова разрывалось. Я дорожила каждым мгновением наших недолгих отношений, которые были жалкими, потому что Кассиан обманул меня, заставив влюбиться в него.

Часть меня хотела броситься в его объятия, но я не могла позволить этой слабости восторжествовать. Он использовал меня. Он преследовал меня, чтобы причинить боль моему отцу. Никто и никогда больше так со мной не поступит. Доверие Кассиану было самой большой ошибкой в моей жизни.

— Рейн, у нас гости.

Я хмыкнула в ответ, когда мама зашла в ванную. Скорее всего, это ее новый бойфренд. Я переоделась в майку и джинсы, запустив пальцы в спутанные пряди, чтобы выглядеть презентабельно.

Мне нравился Ричард. Он помог нам, когда мы переехали, мама получила отличную работу администратора в офисе в пяти милях отсюда. Она наконец-то выбрала хорошего мужчину, и я была рада за нее. Но он напоминал мне Кассиана.

По квартире разнесся звон. Мама впорхнула в прихожую, приглаживая свою черную гриву, прежде чем открыть дверь. Ричард стоял на солнышке с сумками в руках. Его широкая фигура протиснулась внутрь. Как и Кассиан, он был крупным парнем. Борода цвета соли с перцем обрамляла его точеный подбородок. Ричард был очень милым, как и мой бывший парень. Он расточал комплименты моей матери и обращался с ней как с королевой.

— Я принес вам обед, девочки.

— О, это так мило, — мама обхватила его лицо ладонями и чмокнула в губы. — Спасибо.

Ричард ухмыльнулся, как влюбленный дурак. Мама взяла еду, хихикая, когда он обнял ее сзади. Она повернулась в его объятиях, и они поцеловались.

Нож вонзился мне в сердце.

Я скучала по Кассиану.

Они отодвинулись, когда я присоединилась к ним на кухне, но все еще цеплялись друг за друга, как подростки. Это было тошнотворно мило. Ричард улыбнулся, оглядываясь в поисках места, где можно было бы поставить сумки.

— У вас праздник какой-то?

Мама взглянула на меня.

— Рейн страстно любит печь.

— Не совсем. Это просто хобби.

Он кивнул, как будто покрывать каждую поверхность в доме кексами было нормальным делом.

— Можно мне?

— Нет.

— Да, — выдавила мама, свирепо глядя на меня. — Да что с тобой такое?

Она не привыкла к моей грубости, но Новой мне не хотелось притворяться милой. Я пыталась убить Кассиана добротой, и что случилось?

Разочарование. Унижение. Предательство.

Мама шепотом извинилась за мое поведение. Я не стала навязывать им свое присутствие. Стиснув зубы, я пошла во двор. Жар опалял мои голые ноги. Невыносимое лето лишило пейзаж красок. Холмы никогда не выглядели так уродливо, как в июле.

Я изо всех сил старалась увидеть красоту в этом мире. Слухи заполнили новости о федеральном обвинительном заключении, и я лазила по интернету, натыкаясь на имя отца. Хуже того, медиа преследовали нас с просьбами об интервью. Мой телефон гудел от голосовых сообщений журналистов со всего мира. Цирк не прекращался.

И вообще, что я им скажу?

Я устроилась в пластиковом шезлонге и вытянула ноги. Мои волосы выгорели до медного оттенка из-за палящего солнца, но я не могла собраться с силами, чтобы покрасить их заново. Через несколько мгновений дверь открылась. Дуновение кондиционера ударило меня по ногам, когда тяжелые шаги заскрипели по доскам.

— Это я, — пробормотал Ричард. — У твоей мамы болит голова, и она легла отдохнуть.

Возможно, это ложь.

— Окей.

Он подошел ближе, проверил стул, который тревожно застонал, и не рискнул на него садиться.

— Рейн, ты в порядке?

— Конечно.