Охранники концентрационных лагерей. Норвежские охранники «Сербских лагерей» в Северной Норвегии в 1942-1943 гг. Социологическое исследование

Может быть, их специально набрали для убийства? Это было не так. Все они завербовались в Караульный батальон СС, чтобы охранять норвежские заводы и фабрики от диверсантов.

Может быть, те, кто убивали, были моложе тех, кто не убивал? Верно. Я ухватился за этот след, который мог навести на некоторые мысли.

Однажды, я даже помню, где и как это было, мне стало ясно, что я должен спрашивать их не о них самих, их детстве, юношестве и их взглядах, и не о том, почему они убивали. Мне следовало спросить охранников, как они смотрели на заключенных, как они их воспринимали.

Книги, которые я только что назвал, сообщали нам нечто важное, что мало кто из нас знал тогда. Они говорили нам о физических последствиях пребывания в концлагере. И они говорили также о социальном поведении под воздействием экстремальной ситуации.

О физических последствиях

Страдающие от голода люди не обязательно выглядят отощавшими. Чтобы заглушить чувство голода, пьют много воды или жуют что-нибудь. «Голодный отёк» – вот выражение, характеризующее состояние тела. Пропитанные водой ткани часто скрывают худобу. Иными словами: по внешнему виду можно не распознать изголодавшихся людей. Но в таком состоянии часто возникают язвы – большие, уродливые и гноящиеся.

Нередко последствием голодания бывает диарея. Больные и ослабевшие люди во время марша к месту дорожных работ – с солдатами впереди и сзади – не имеют возможности присесть, чтобы справить нужду. За это грозит расстрел. Поэтому содержимое желудка попадает в штаны.

Возможностей для мытья не было. Язвы, экскременты и вши – вот какая получалась картина. Истолковать ее можно было двояко. Так, как я делаю это сейчас, задним умом. Заключенные выглядели ужасно, потому что жизнь в лагере была ужасной. Но если ты еще молод и мало видел, то эту картину можно истолковать по-иному, использовать ее в качестве исходного пункта, чтобы держаться подальше от носителей этих качеств.

Социальное поведение и контакты, вызывающие сочувствие

А теперь посмотрим на другую сторону медали – на поведение заключенных.

Лейтмотив высказываний норвежцев, осужденных за жестокое обращение и убийство заключенных, – описание безжалостного отношения сербов друг к другу. Увидев горбушку хлеба, они бросают труп мертвого товарища и начинают драться из-за горбушки. Я вспоминаю сразу же строки из воспоминаний одной женщины об ее пребывании в лагере в Польше: один день, когда не удавалось чего-нибудь приобрести, считался пропавшим днем.

Они убивали друг друга по ночам – вот еще одно повторяющееся высказывание. Впоследствии оказалось, однако, что они вовсе не друг друга убивали, а капо, то есть заключенных, назначенных немцами для контроля остальных. На должность капо немцы обычно назначали хорватов, которые тогда враждовали с сербами.

А еще, говорили охранники, заключенные очень странно вели себя, когда на них сыпались удары. Они не издавали ни звука. Но если им давали пощечину, они плакали. Охранники, осужденные за убийство и жестокое обращение, по всей вероятности не читали Бруно Беттельгейма (5). Пощечина есть обычное унижение, и на нее возникает нормальная реакция. Жестокость же не знает границ, и поэтому реакцией может быть немота.

Я сделал первое предположительное открытие: жестокие охранники не считали заключенных людьми, попавшими в экстремальные условия. Остальные охранники смотрели на них как на людей.

Это обнаружилось на основе опыта, полученного в ходе интервьюирования. Меня с самых первых интервью поразило сильное различие между двумя группами охранников. Оказалось, что контрольная группа, то есть те, кто не был осужден за жестокое обращение с заключенными и их убийство, часто рассказывали о фотографиях, которые им показывали заключенные. На фотографиях были жены и дети, или вся семья на веранде за чашкой кофе дома, в Югославии. Насколько я помню, охранники из другой группы никогда не рассказывали таких вещей. Теперь я понимаю почему, задним числом. Они никогда не общались близко с узниками, и поэтому эти люди оставались для них лишь заключенными.

А вот еще один эпизод: в один из первых дней пребывания в лагере одному из заключенных попал в руки немецко-норвежский словарь. Этот парень знал немецкий и научился понимать немного по-норвежски. Впоследствии это принесло пользу. Однажды семь или восемь заключенных шли маршем к месту дорожных работ. Впереди шел норвежский охранник, и позади них еще один, оба с винтовками. Первый охранник крикнул второму: «У тебя спички есть?» Второй ответил: «Нет». И вдруг из группы заключенных раздались ясные слова: «У меня есть». Эта реплика спасла мне жизнь, – говорит Свейя Йованович, заключенный, с которым я случайно встретился после войны. Он говорил по-норвежски и стал для охранников обычным человеком, а не животным. Он попал под защиту обычных стандартов отношения к людям.