Окись серебра

Мысли перепутались совершенно. Перед глазами всё плыло, во рту стоял отвратительный привкус, а сердце бешено колотилось. Кристине казалось, что причина тошноты вовсе не важна — главное, чтобы больше…

Но когда она уже в третий раз за утро склонилась над тазиком, её перестало что-либо волновать. Хотелось, чтобы это просто закончилось. Кристина чувствовала себя опустошённой, грязной и избитой — почти как после битвы. И адски уставшей, хотя поводов устать у неё ещё не было.

— А, может, вы это… — предположила служанка, в очередной раз выполаскивая таз. — Затяжелела?

Это простонародное слово рассмешило Кристину. Джейни была из далёких северных земель, как она рассказывала, а приехала в Эори вместе с родителями ещё в детстве. Но родной выговор служанка сохранила: иногда она чересчур глухо произносила звук «р» и чётко выговаривала «о» там, где вопреки правописанию обычно произносилась «а».

Затяжелела… Нет. Точно нет. Кристина помнила, что во время войны у неё некоторое время не было лунной крови, и прекрасно знала, что это могло означать. Правда, потом всё восстановилось, и примерно с осени кровь приходила в ожидаемые сроки, но Кристина всё равно боялась, что бесплодна, и это заставляло её беспокоиться лишь из-за одного вопроса: как сказать Генриху? Он ведь наверняка ожидал, что его жена родит ему ребёнка, наследника, который рано или поздно станет владеть их уже общей, объединённой землёй… Но если Кристина не сможет? Если те недолгие несколько месяцев, когда крови не было, сказались на ней безвозвратно?

Генриха, конечно, стоило предупредить ещё до свадьбы, но она то забывала, то попросту не решалась. Да и полной уверенности в том, что она не может иметь детей, у неё не было — с лекарями Кристина по этому поводу не говорила и по сути приговор вынесла сама себе.

— Позвать лекаря? — спросила Джейни, помогая госпоже одеться.

Они приоткрыли окно, чтобы свежий воздух помог справиться с тошнотой, и из-за прохлады пришлось надеть сине-серое платье из плотной шерсти без каких-либо украшений. Впрочем, Кристина никогда не любила одеваться слишком уж нарядно. Будь её воля, она бы продолжила носить штаны и рубашку.

— Нет, — покачала головой она. — Лекаря пока не надо.

Единственное решение, пришедшее ей в голову, Кристина долго обдумывать не стала. Стараясь не делать резких движений, она негромко заговорила:

— Джейни, иди в Нижний город, на улицу травников. Найди девушку по имени Натали. Ей восемнадцать лет, она невысокая, светловолосая, с голубыми глазами. Скажи, что я прика… прошу. Прошу её прийти. — Она никогда, никогда не приказывала Натали — только просила.

В глазах Джейни блеснуло сомнение. Действительно, зачем звать какую-то постороннюю девчонку из Нижнего города, когда можно довериться знающему своё дело лекарю? Но объяснять было некогда, и, заметив смятение служанки, Кристина сказала громче:

— Иди. И забеги по дороге к управляющему, скажи, что я жду.

Натали не было с Кристиной где-то полторы луны. Она оставалась в Эори после окончания войны несколько недель, дождалась свадьбы госпожи, а потом вдруг попросила отпустить её. Причину называть не стала, да и Кристина сама всё поняла. Белокурой служанке было невыносимо находиться рядом с той, по чьей вине началась ужасная война, были пролиты реки крови и погибли тысячи человек, в том числе и тот, кто был Натали по-своему дорог.

Поэтому, как только Натали сказала, что уходит, Кристина лично подыскала ей жильё. Девушка знала и умела многое, поэтому найти работу ей явно не составило труда. Возможно, когда-нибудь она оправится и найдёт человека, с которым проведёт всю жизнь… В общем, Кристина совершенно не беспокоилась за свою бывшую служанку, однако ужасно, ужасно скучала по ней.

И теперь она очень надеялась увидеть её, и на самом деле вовсе не из-за того, что Натали хорошо разбиралась в травах и могла сделать для неё необходимое зелье… Хотелось просто взглянуть на неё, хотя бы слово ей сказать, а зелье — оно, может, и не понадобится… Натали достаточно разбиралась в подобных вещах и сразу бы поняла, беременна Кристина или нет. И вполне могла бы помочь с решением этой внезапной проблемы. В том, что её бывшая подруга знала рецепт подобных снадобий, Кристина не сомневалась.

Джейни пришлось ждать несколько часов. Но леди Коллинз-Штейнберг всё это время сложа руки не сидела: приняла управляющего, перечитала торговый договор, написанный аж на трёх пергаментах мелким почерком, и внести в него правки, обсудила с главным поваром сегодняшний ужин (хотя при мысли о еде дико мутило, да и принимать этот самый ужин девушка не собиралась) и начала вышивать на белом рушнике несколько несложных узоров.

Джейни вернулась одна, когда солнце уже начало заходить — всё-таки была зима и ночи наступали рано. Кристина, увидев её, резко поднялась, почувствовав очередной приступ головокружения и тошноты, и взволнованно спросила:

— Ну, как?