Окись серебра

Ведьму она обнаружила сидящей на грубо сколоченной низкой лавке прямо у очага. Старуха выглядела не так страшно, как представлялось Виктории. Довольно густые седые волосы были уложены в пучок на затылке, зелёное платье из простой грубоватой ткани и кожаный фартук с огромным карманом смотрелись вполне аккуратно. На шее знахарки висели деревянные бусы, а на запястьях красовались блестящие браслеты — вряд ли из драгоценных металлов.

Старуха подняла на посетительницу недоуменный взгляд. Лицо её было покрыто морщинами, нос казался немного большим, но ни бородавок, ни торчащего клыка Виктория не обнаружила. А ведь она всякое читала про ведьм и ожидала худшего… Генрих тут же разомкнул объятия, и, наклонив голову, Виктория увидела, что он сжал руки в кулачки и вообще принял весьма воинственный вид. Это заставило её слабо улыбнуться.

— Здравствуй, — произнесла леди Штейнберг, стараясь сделать голос твёрдым и уверенным, но он всё равно дрогнул. Чтобы успокоиться, она ещё раз провела пальцами по волосам сына. Бояться всё-таки особо нечего, ведьма опасной не выглядела… Если что — у дверей Викторию ждали два вооружённых стражника. — Я слышала, ты можешь сварить любое зелье… Мне нужна твоя помощь. Я заплачу сколько скажешь.

Внезапно в тесном помещении раздался низкий рык, и из темноты на голос Виктории вышла грациозная чёрная кошка, сверкающая жёлтыми глазами. Окинув гостей пренебрежительным взглядом, она запрыгнула на скамейку и уселась рядом с хозяйкой.

— Неужели до меня снизошла её милость? — прохрипела ведьма, посмеиваясь. — Что же тебе нужно?

Странно, что живущая в лесу старуха-отшельница её узнала… К тому же для Виктории было несколько непривычно обращение на «ты» со стороны простолюдинки, и она уже хотела было её одёрнуть, чтобы поддержать свой образ гордой неприступной леди. Но ведь это же ведьма, почтенная старица… Поэтому Леди Штейнберг промолчала. Она хотела ответить, но старуха вдруг заговорила вновь:

— Должно быть, муж надоел? Или соперницу нужно отворожить?

— Нет, — покачала головой Виктория. Хотя муж ей и правда надоел, но не настолько, чтоб просить у ведьмы яд для него. — Мой муж страдает пьянством. Он много пьёт, и это мешает мне… нам. — На самом деле Францу, кажется, ничего не мешало. — И он пугает ребёнка. — Краем глаза она увидела, как Генрих покачал головой — мол, он уже взрослый мужчина, будущий рыцарь, и ничего его не пугает… Ведьма это тоже заметила и не сдержала улыбки.

— Да не бойся ты. — Непонятно было, к кому она обратилась: к Генриху или Виктории. — Неужели ваши лекари не в силах помочь? — спросила она, не отрывая взгляда от огня, отражающегося в её глубоко посаженных серых глазах, похожих на льдинки.

— Не в силах, — вздохнула Виктория. — Обычные отвары не помогают. Мне кажется, колдовство могло бы помочь…

— И оно может помочь, — проговорила ведьма. — Только скажи, чего именно ты хочешь.

— Чтобы мой муж больше никогда не пил. И чтобы у сына тоже не было предрасположенности к пьянству.

— Неужели ты хочешь запретить им ощущать изысканный вкус вина, пробовать различные сорта эля и наслаждаться живым огнём, который представляет из себя виски? — хмыкнула старуха.

— Запрещать я не хочу, — отозвалась Виктория. Она решилась и сделала пару шагов в глубь лачуги, но ведьма этого как будто не заметила. — Пусть пьёт это своё вино, если оно ему так нравится, но не до состояния беспамятства же…

— Да-а, опьянение… — протянула ведьма, её пальцы метнулись к бусам и принялись перебирать деревянные шарики. — Опьянение — опасная вещь, оно может привести к печальным последствиям. Знаю я одно снадобье, которое позволит человеку пить и не пьянеть. Да вот только там ингредиент один… Центауриум называется. Редкое растение, у нас, в горах да скалах, почти не растёт. Была я помоложе — ездила за ним в Шингстен, а теперь осталось у меня его совсем мало. На две порции зелья точно не хватит.

Виктория вздрогнула, стараясь никак не выражать своего волнения. Нет, на самом деле, она ожидала чего-то подобного: что старуха совсем откажет, отмахнётся, мол, ингредиентов нет, или готовность зелья придётся ждать целые сутки… Но слова, сказанные ведьмой, были не так страшны, как она думала.

— Поэтому выбирай, — продолжила та, — либо мужа от пьянства избавишь, либо сына.

— Сына, — не раздумывая ответила Виктория. Ему ещё нет шести, у него впереди жизнь, а у Франца, может, уже нет шансов.

Ведьма снова хмыкнула и медленно поднялась со скамейки, кладя руку на, видимо, больную поясницу.

— Хорошо, — кивнула она. — Я ведаю, сын твой будет великим человеком. Ему удастся сделать то, чего не удавалось ещё ни одному королю…

— О чём ты? — не поняла Виктория. Вероятно, услышав, что речь зашла о нём, Генрих поднял голову и бросил заинтересованный взгляд на ведьму, не теряя, впрочем, своего воинственного вида.

— Узнаешь, как время придёт, — отмахнулась та. — Садись пока, варить я буду долго…