Окно в Полночь

Незнакомый силуэт появился неожиданно. Я вздрогнула, рефлекторно шарахнувшись в сторону и врезавшись спиной в детскую горку. Черт, а ведь не подумала, что и «писец» мог уцелеть, он вроде круче саламандров… был. В том мире. Я настороженно уставилась на сущность. От едкой дымки слезились глаза, но я рассмотрела. Почти человеческая фигура, будто в красный плащ завернутая. Красный. Как птеродактиль. «Дусин цвет». «Дуся…».

— Бабушка?.. — выдохнула неуверенно.

Фигура приблизилась. Развела руки, разгоняя туман, и поманила меня за собой. Я неуверенно подошла. Смазанные черты лица и горящие красным угли глаз. Кажется, ей удалось освоить и применить на практике знания, стребованные с хранителя Эрении… Она нетерпеливо щелкнула пальцами и качнула головой. Неуверенность, как недавно страхи, была с позором изгнана. Я устремилась за сущностью, а она горела яркой звездой, разгоняя туман и освещая путь. И интуитивно я поняла, что она хочет мне показать.

Первую искру я нашла на скамейке, в тлеющем дереве спинки. Не раздумывая, протянула руку, и белая искорка прыгнула в замерзшую ладонь, щекоча кожу. Я торопливо достала зажигалку и щелкнула кремнем. Искра не менее торопливо прыгнула в пламя и белым светляком спорхнула с кремня. И теплым живым комочком света затаилась в нагрудном кармане куртки. Привет, Сай, и как же я рада, что не ошиблась… Следом нашлась черная искорка Ауши… и еще шесть штук — две желтые, две красные, одна зеленая и одна синяя. Сайел говорил о восьми саламандрах, а значит… Значит, пока мы беседовали на кухне о «чае», деды готовили облаву.

— Больше никого?.. — я посмотрела на бабушку с затаенной надеждой. И понимала, что все, но так хотелось верить, что он опять выкрутится…

Она отрицательно покачала головой. Что ж. Казалось, я была к этому готова, но… Не знаю, смогу ли привыкнуть к этой пустоте…

— Ты вернешься… домой?

Бабушка кивнула и провела руками по воздуху, изображая силуэт.

— Человеком? — уточнила удивленно.

Она вновь отрицательно мотнула головой и провела рукой по воздуху, словно гладя невидимую спину. Животное?.. Черт, Баюн… Бабушка, кажется, усмехнулась. Подлетела и хлопнула меня по спине, заставляя выпрямиться, приподняла мой подбородок, вынуждая расправить плечи. И щелкнула по носу. И снова улыбнулась. Я ответила улыбкой, но получилось жалко. Но ей понравилось — красные глаза засветились удовлетворением.

— Васек? — встревожено окликнул Игнат Матвеевич. — Васек, что там?

— Иду! — буркнула невпопад.

Она знакомо показала мне большой палец и рассыпалась ворохом красных искр. А на ее месте… Я стремительно отвернулась, глотая слезы. Истерзанное черное тельце, потухшие желтые глаза… Всего лишь кот, всего лишь оболочка для сущности… Но без них с Сайелом дом будет холодным и пустым. Я побрела к подъезду, поскальзываясь на замершем асфальте, и поняла, что не хочу. Не хочу домой, к елке, компу и одиночеству. Куда угодно. Хоть к родителям и Маргарите Степанове. Хоть к дедам. А лучше — к Альке. К живому и любящему. От саламандров тепло, но… это не то.

Пока я, поскальзываясь, шла через двор, вернулась метель. В проулках тревожно завыл ветер, развеивая дымку и принося привычную морозную свежесть, в воздухе замельтешили первые снежные хлопья. Я посмотрела на темные окна спящих домов. Нет, здесь явно не обошлось без фэн-шуя. И, если с погодой повезет, никто ничего не заметит. За ночь у нас легко выпадает двухнедельная норма осадков да метель наметет снега с соседних дворов. И никто ни о чем догадается. Или появится неожиданная городская легенда — об инопланетянах. Или о сектантах, которые настолько охамели, что в ночь перед Рождеством жгли костры и принесли в жертву черного кота… Я хлюпнула носом. Привет, кошмары, я соскучилась, добро пожаловать домой…

Игнат Матвеевич ждал меня у машины.

— Садись, Васек, — и открыл переднюю дверь. — Домой поедем.

— Но… — заикнулась я.

— Домой, — повторил он мягко. — Саламандрам не хватило сил сжечь все его силовые оболочки. Штук пять разлетелось по городу, а с ними — и пара прихвостней. Мы их найдем, но тебе лучше несколько дней побыть дома. Под защитой.

Я молча забралась в теплый салон. На заднем сидении спал, свесив голову на грудь, второй дед. И сердце снова свело жалостью.

— Неужели вы верили, что я, писец без опыта, и вообще… Смогу переписать прошлое?.. — спросила тихо.

Игнат Матвеевич завел машину и тронулся. Помолчал, выруливая из двора, и также тихо ответил:

— Дусе же это удалось. Такой же молодой и неопытной. Кеша тогда попал в аварию и лежал в коме. Врачи давали ему пару дней, а она… Она что-то смогла подправить в той истории. И он отделался парой царапин.

— И съехавшей крышей? — я мрачно посмотрела на темную дорогу и съязвила: — Да вы идеалисты. Романтики и оптимисты, — хреновы…

— У всех свои недостатки, — пожал плечами двоюродный дед. — А ты еще многого не знаешь о своих способностях.