Окно в Полночь

Небрежно перекинул вещи на диван и обнял меня за плечи. Почему-то это помогло. Я «отмерла» и обнаружила два очевидных желания. Очень хотелось подойти, обнять и ощутить, что живой. А потом дать по шее. Потому что, сволочь, не сказал, что живой. И с каких пор жив, и как вообще…

Валик ответил на вопрос деда кивком. Положительным. А я посмотрела в кристально честные глаза и поняла — придуривается. Притворяться он никогда не умел, только придуриваться. Двоюродного деда провести удалось. Но не меня. Все помнит и придуривается. Желание дать по шее почти пересилило первое. Кстати, оно тоже на живость укажет, если посильнее приложить…

— Не стой столбом, Васек, принимай первого клиента.

— В смысле? — я беспомощно посмотрела на Игната Матвеевича. — А как вообще?.. И как вы?..

— Как я? Лучше всех! — бодро «не понял» подтекст вопроса двоюродный дед. — А вот как он — не знаю. Серединные сущности вообще крайне живучи. Отделался провалами в памяти — и скажи спасибо. Не вижу, но носом чую, что с ним что-то не так, — и подтолкнул меня: — Смотри внимательно.

И оба уставились на меня, как на экзотическую зверушку. Опять. Я с трудом отключила эмоции и сосредоточилась на деле. И рассмотрела. Сущность. Серая, как мышь. Вернее, бесцветная. И… раненая, что ли?.. Я подошла ближе. Сущность неловко шевельнулась, спрятав голову под крыло. Второе висело плетью. А крылья-то — не те. Не как у птеродактиля. Скорее, как у Муза. И хвоста нет. И вообще… это не птеродактиль. А что-то другое. Измененное?..

Сущность устала от изучения и попыталась повернуться. Валик скривился, как от зубной боли. Я не выдержала. Подошла и обняла. И плевать, что «не помнит»… Сущность среагировала сразу. Глянула из-под крыла, обнюхала и попыталась тяпнуть, но сил не хватило дотянуться. Валик дернулся, зашипел и вцепился в меня мертвой хваткой. Кстати, он… холодный. Ледяной.

Я дрожащим голосом озвучила проблему, умолчав о странной форме сущности. Мало ли…

— Распрямляй, — посоветовал Игнат Матвеевич. — Представь, что это скомканный лист бумаги. Крылья по плечам и… дальше. Больно, но не смертельно. А сущность на место встанет — глядишь, и вспоминать начнет.

Ладно… Я неуверенно посмотрела на Валика, а тот улыбнулся уголками губ и подмигнул. Знакомо так. А раз в живости убедилась — и не потусторонний, и я, кажется, не сплю… Желание дать по шее — и за этот спектакль тоже — снова подало голос. Ну, заяц, ну, погоди, мы только выйдем… И, собравшись, взялась за «распрямление». Крылья, голова, спинка — позвонок к позвонку… Сущность пару раз попыталась цапнуть, но получила по клюву. Душу не отвела, но полегчало. Что с Валиком творилось, я не смотрела, но больно ему было очень. Думала, или раздавит меня, или что-нибудь сломает, но обошлось. Сопел в мое плечо, но молчал. Герой.

А когда сущность «встала на место», начались чудеса. От которых Игнат Матвеевич прочему-то просиял, Валик — начал теплеть, как включенный в сеть обогреватель, а я… А мне стало дурно. Сосуды, сухожилия, кости — все срасталось, двое становились одним целым. С Алькой пронесло, а тут… Это, конечно, фикция, в смысле, образы косточек: сущность же — только дух, оболочка силы, но… Все равно не могу на это смотреть… Я отвернулась, прижав ладонь ко рту. И пусть только попробует воспользоваться моментом и тяпнуть…

— О, светится! — обозначил очевидное двоюродный дед и довольно потер руки. — Срастаются! — и добил несолидным и восторженным: — Клево!

А Валик напрягся. Ему бы сесть и расслабиться, а он еще сильнее в меня вцепился, словно… прикрываясь. Я быстро сложила дважды два, благо, эта история научила меня считать. Черты лица смазанные — значит, все же серединный. Бесцветный — значит, без сил. Значит, беззащитный. С поводка «песца» сорвался — значит, бесхозный. А бесхозным сущностям быть нельзя, значит… Значит, не зря родственник руки потирает — чует добычу. Раненого хватать не рискнул почему-то, а как подлечила… А не отдам! Дедам — точно нет. Хватит с меня их экспериментов. Да еще и такой козырь — и такому ненадежному человеку? Пусть бреется.

— Игнат Матвеевич, мы пошли, — заявила, повернувшись. — Сами понимаете, давно не виделись, поговорить надо, вспомнить все…

— А как же кофе? — он недовольно нахмурился.

— Завтра, — я потащила Валика из кабинета. — До свидания.

— Васек! — возмутился двоюродный дед.

Брейтесь, я сказала, Игнат Матвеевич! Вот она, моя власть над миром. Мне же много не надо, лишь бы любили… чуть-чуть, но искренне. Валик, кажется, рад был удрать вперед меня, но воспитание не позволяло. Помог мне с шубой, ухватил свою куртку, открыл дверь, предельно вежливо попрощался и вытолкнул меня из кабинета. Я не возражала. Как на работе, от шефа сбегаем… Мы переглянулись и дружно устремились к лифту. Эх, ностальгия…