Окно выходит в белые деревья...

Соотечественников понесло:
так и рвутся оправдывать зло.
Так заискивают на случай
перед проволокой колючей
и готовы хоть чокнуться чаркой
с отставной человеко-овчаркой,
чтобы в будущем им повезло.

Боже мой, и какие же тонкости

в оправданье холопском жестокости!
Но Россию спасет,
                                 как спасла
в ее смуты,
                     в ее лихолетия,
гордость нищего великолепия —
неоправдываемость зла.

Ноябрь 2002

«Обожествлять не надо даже Бога…»

Ф. Кержнеру

Обожествлять не надо даже Бога.
Он тоже человек — не царь земной.
А лжи и крови так на свете много,
что можно вздумать — он всему виной.

Не сотвори из Родины кумира,

но и не рвись в ее поводыри.
Спасибо, что она тебя вскормила,
но на коленях не благодари.

Она сама во многом виновата,

и все мы виноваты вместе с ней.
Обожествлять Россию — пошловато,
но презирать ее — еще пошлей.

2003

СУМЕРКИ ДЛИННЫЕ

Как я люблю эти сумерки длинные,
их перламутрово-пепельный цвет,
будто в ботинках с прилипшею глиною
тяжко бреду на неведомый свет.

Помню, как в сумерках, за огородами,

где мы играли, резвясь, как щенки,
у одноклассницы — рыженькой родины
родинку слизывал я со щеки.

Сумерки длинные, чуть серебристо-полынные

тянут в себя, зазывая, тревожа, маня.
Сам я забыл, как зовусь я по имени.
Я бы хотел, чтобы звали Россией меня.

Нету у нашей души завершения.

Рад умереть бы, да не до того.
Что же ты, жизнь моя, так завечерилась,
будто и ноченька недалеко?

Буду когда-нибудь снова мальчишкою,

встану горой за девчачью слезу,
буду играть в деревянного чижика,
родинку чью-нибудь снова слизну!

Сумерки длинные, крики вдали журавлиные,

и над колодцем скрипит журавель у плетня.
Сам я забыл, как зовусь я по имени.
Я бы хотел, чтобы звали Россией меня.

25 сентября 2003

ПАМЯТНИКИ НЕ ЭМИГРИРУЮТ