Окно выходит в белые деревья...

Послевкусие счастья чуть-чуть, но горчит,
все прощальнее сердце неровно стучит.

Но покуда любовью нагрета кровать,

в потягушечки можно еще поиграть
и вдышать в твои волосы так горячо:
«Боже, как хорошо! А тебе хорошо?»

Послевкусие счастья чуть-чуть, но горчит.

Свет жесток по утрам.
                                    Счастье шепотом ночью кричит.

И толкает отчаянье — больше, чем страсть,

словно к матери в детстве, приткнуться, припасть,
понимая всем страхом шагреневых лет —
после жизни уже послевкусия нет.

20 февраля 2006

ЗАБЕРИ МЕНЯ, ЗАБЕРИ

У реки, где тайга вся выжжена,
возле станции Залари
из обкатанной гальки выложено:
«Забери меня, забери!»

Вертолетчик — он как нарисованный.

Я ресниц не видал длинней:
«Я, товарищ, в любви образованный,
но девах не встречал дурней.

Ну, была она в общем трахнута,

говоря по честному, мной.
Но я вкалывал раньше на тракторе —
так его же не брал я домой.

И уж слишком она приставучая,

как завидит — обнимет, сжимат.
Знает, где я летаю, и мучает.
Разве я виноват, что женат?

Вдруг, рехнувшись от бабьей надобности,

прыгнет в реку — пускать пузыри?
Все гогочут над этой надписью:
„Забери меня, забери!“»

И лицо его длинноресницее

оползло с нелюдским хохотком:
«Да куда забирать-то? В милицию?
Там и так все набито битком…»

Здесь, где царской и сталинской каторги

приснопамятные места,
люди, будто бы камни обкатанные,
но в камнях прорастают уста.

И становится все угрюмее,

все истерзанней и больней
наше кажущееся смирнодумие,
крик выдавливая из камней.

Всем на шаре земном в одинокости

от жестокости зверской, нагой
только мнится, что в райской далекости
жизнь — другая. Но нету другой.

С пепелищами и погостами

мир — огромные Залари.
Удержусь ли от просьбы к Господу:
«Забери меня, забери!»?..

18 марта 2006

Талса

УЖИН В ФИЛАДЕЛЬФИИ