Око флота

— Сэквиль[16], Богом клянусь! — воскликнул Вилер, не обращая внимания на попытку Эпплби сострить. — Я совсем забыл. Разве не вычеркнул его король собственноручно из армейского реестра, запретив впредь занимать любую военную должность?

— Именно так, дорогой сэр, покойный король так и сделал. И кем же теперь стал означенный субъект? Никем иным, как фактическим руководителем военных операций в Америке, стране, о которой он ничего не знает. Вот Барре знает, но Правительство игнорирует бравого полковника. Берк, Фо и Чатэм знают, но никто не прислушивается к их мнению. И вот мы здесь! — Эпплби удовлетворенно перевел дух и обвел взглядом публику, словно ожидая аплодисментов.

— Вы не вполне правы насчет Джермена, мистер Эпплби.

Эпплби нахмурился и покрутил головой в поисках того, кто осмелился ему противоречить. Это был Крэнстон.

— Прошу прощения?! — вскинулся доктор.

— Готов согласиться, что лорд Джордж Джермен именно таков, каким вы его описываете, но в его секретариате служит американский лоялист, которого можно признать экспертом в ряде вопросов. Его зовут Бенджамин Томпсон[17].

— Фи! — отозвался Эпплби. — Томпсон — это его катамит!

Дринкуотер понятия не имел, что значит «катамит», но мог предположить, судя по ухмылкам, появившимся кое у кого на лицах.

— Полагаю, мистер Эпплби, в словах Крэнстона есть доля истины, — весомо заявил Хоуп, но Эпплби не намерен был уступать.

— Не согласен, сэр.

— И я, сэр, — снова вмешался в разговор Дево в очередной попытке направить его в нужное русло. — Факты говорят сами за себя. Если Томпсон такой гений, то неужто он не знает, что наше прибытие в Чарлстон или Нью-Йорк принесло бы гораздо больше вреда мятежникам?

— А! Да вот в чем загвоздка, — снова бросился в бой Эпплби. — Джермен обращается к Томпсону. «Будь я проклят, Бенджамин, — заявил доктор, подражая манере Джермена, — если доверюсь этому тупому идиоту Клинтону и его прихвостню, чертову предателю Арнольду, который наверняка ведет двойную игру. Лучше не посылать деньги им». Джермен берет карту: «Кому же нам их послать, Бенджамин? Корнуоллису? Мне никогда не нравился этот пучеглазый. Или его заместителю, молодому Роудону? Или этому проклятому всезнайке Фергюсону?»

— Фергюсон мертв, — ровным голосом заметил Вилер.

Эпплби тем временем воздел очи горе:

— «Нет-нет, все это не то, Бенджамин. Пододвинь-ка поближе карту; где тут Каролина? Ах, вот она. Так, куда-нибудь сюда!» — Эпплби зажмурил глаза, ткнул пальцем в дамастовую скатерть, потом опустил взор, как будто вглядываясь в воображаемую карту. — «Вот и прекрасно. Бенджамин, запиши место, а то уже пять часов и мне пора провести часок-другой за столом, чтобы расслабиться…». Все надевают шляпы и уходят. Занавес.

Эпплби наконец сел, довольно ухмыляясь и сцепив руки на животе.

Кое-кто вяло захлопал. На лицах читались презрительные улыбки, выражавшие врожденное отношение моряков к этим политиканам. «Чего же еще от них ожидать», — словно говорили они.

Хоуп отчетливо понимал, что ему надо выбить подобные мысли из своих людей. Такая позиция ведет к халатному исполнению обязанностей.

— Я нахожу ваши умозаключения любопытными, мистер Эпплби, но неверными. То, что «Циклопу» предстоит выполнить задачу, понять смысл которой мы не в состоянии, вовсе не открывает новую страницу в морской истории. Весь смысл военно-морской службы состоит в выполнении приказов, без чего невозможно…

— Сэр, — проронил Дево, — лейтенант Вилер допросил негра, попавшего к нам в руки во время боя с «Креолкой». Чернокожий говорит, что Каролина пребывает в состоянии полного безвластия, и никто не имеет понятия, кто ей руководит. У лорда Корнуоллиса войск хватает только на то, чтобы удерживать несколько укрепленных пунктов и гоняться за мятежниками.

Хоуп не выдержал.

— Мистер Дево, — почти закричал он, — а каких слов вы ждали от чертова ниггера? Он же мятежник. Вы думали, он скажет, что мы побеждаем?

Дево тоже вспыхнул.

— Умоляю, выслушайте меня, сэр. Во-первых, он лоялист, и имеется подтверждающая бумага, пусть он даже оказался среди мятежников; во-вторых, он раб, освобожденный нами, и глупо ожидать от него симпатий к своим угнетателям; в-третьих, парень служил денщиком у лейтенанта из Двадцать третьего пехотного полка.

— И надо полагать, — язвительно заметил Хоуп, — что вышесказанное является железным доказательством тому, что каждое его слово правда?

Теперь капитана обуял настоящий, страшный приступ гнева. Он злился на Дево и Эпплби за то, что те облекли в слова сомнения, мучившие его самого, злился на себя за малодушие, с которым согласился на уговоры Эджкамба, и за те четыре тысячи фунтов призовых денег, от которых по эту сторону океана ему не было никакого проку, злился на всю эту систему, сделавшую возможной возникновение такой глупой ситуации.

— Время покажет, сэр, кто из нас прав…

— Может и так, мистер, но это не должно препятствовать исполнению нами своего долга, — и капитан обвел собравшихся многозначительным взглядом. Их смущенный вид и потупленные взоры взбесили его еще больше. Он встал, и офицеры вскочили следом.