Око Марены

«Ну, вот и все. Сорвал, видать, с себя Константин личину доброты да милости. Теперь держись», — перешептывались боязливо горожане, а у самих один вопрос в глазах застыл: «Поруб, полон иль сразу резать учнет». Многие тут же, за голову схватившись, начали припоминать, как он тут с братцем Глебом несколько лет назад лютовал. Одно лишь отличие — тогда братец его всем заправлял, а ныне он сам.

И не только в главном белокаменном храме архистратига Михаила, но и во всех прочих деревянных церквях города народу в то утро было — не протолкнуться. Каждый норовил свечу поставить Матери Божьей, заступнице за весь род людской, каждый причастился, каждый в грехах покаялся. А потом, делать нечего, решили, как и вчера договаривались, выйти князю навстречу с изъявлением покорности, с хлебом-солью на рушниках расшитых и священников вперед выставили… У каждого в трясущихся от страха руках святой образ… Двинулись…

А в это время в своем княжеском шатре Константин на все корки материл понурого, с опущенной головой, верховного воеводу Рязанского княжества Вячеслава. Правда, на сурового военачальника он в те минуты походил слабо. Даже на бесшабашного спецназовца не очень-то тянул. Скорее на напроказившего мальчишку, чей спрятанный дневник с добрым десятком двоек был неожиданно найден рассерженным отцом.

— Мало того, что ты все бросил и из Рязани сбежал втихую, так ты еще и здесь мне ухитрился напакостить! — орал Константин, будучи не в силах сдерживаться и поминутно переходя на такие выражения, которым немало подивились бы даже бывалые одесские грузчики в порту.

— Я же говорю — не тайком. Константину поручил за городом смотреть.

— Да за ним самим еще смотреть и смотреть! Он же молодой совсем!

— Ну сказал же — за Ратьшей еще послал. Даже подсчитать все успел. Два дня на дорогу. День на сборы. Два дня назад. Всего пять. А я только на четвертые сутки уехал. Так что Константину всего-то два дня и осталось одному рулить.

— А потом?

— А потом будет шикарный сплав зрелого опыта и бесшабашной молодости. Любая армия мира усохнет от зависти. Да и спокойно везде. Тезка твой ростовский жив — мне об этом рассказывал один купец буквально перед моим отъездом сюда…

— Бегством!

— Нет, отъездом. И вообще, вместо того чтобы спасибо сказать за город взятый, ты меня вот уже два часа костеришь. Хороша благодарность.

— Тьфу, идиот, — сплюнул в сердцах Константин. — Да тебя за одно это взятие убить надо. Все мне запорол, а потом еще нагло залез ко мне в шатер и замяукал: «Сюрприз». За один такой сюрприз тебя надо сразу и четвертовать, и повесить.

— Не получится, — заметил Славка. — Если четвертуешь, то вешать уже не за что станет.

— А тебя и так не за что вешать! Головы-то на плечах нет! — не остался в долгу Константин.

— А чем же тогда я ем? — искренне изумился Славка. — И потом опять же шапка.

— Это не доказательство, — безапелляционно заявил князь. — И вообще — скройся с глаз моих долой, а то зашибу ненароком.

— Хотел, как лучше, — забубнил Славка обиженно. — Думал, подъеду тихонечко. Подниму свой спецназ по тревоге, до утра город возьму, на все посты людей расставлю и пойду дорогого любимого князя будить. Представляешь, — оживился он. — Ты усталый, измученный, полночи по кровати катаешься, все думаешь, как город взять. К утру только засыпаешь, весь проблемами изнуренный, а я тебя бужу и говорю: «С днем рожденья, дорогой княже».

— С каким еще днем рождения? — недоуменно уставился Константин на воеводу. — У меня оно в октябре.

— Как?! — остолбенел Славка и сокрушенно схватился за голову. — Ну точно, перепутал, — простонал он. — Это же у отца Николая в июле. Ах я балда.

Впрочем, очень на удивление быстро оправился и гордо заявил:

— А город я все-таки взял.

— Да он и так мой был, — простонал князь. — Все уже договорено было. Меня ж хлебом-солью должны были встретить.

— Это все слова, — заметил Славка. — А я для надежности его сам взял.

Константин, перестав метаться по шатру, подошел поближе к воеводе и некоторое время внимательно его разглядывал с выражением глубокой задумчивости на лице. Спустя минуту он устало вздохнул и вынес окончательный диагноз:

— Клинический идиот. Настолько безнадежный случай, что тут только гильотина может помочь.

— А может, вначале терапевтически? — робко предложил Славка. — Чего уж сразу к таким радикальным мерам переходить? Ну, погорячился человек. Но ведь исключительно из добрых чувств.

— А что бы ты сказал, если бы кто-то из добрых чувств свой дом поджег, чтобы от клопов избавиться?

— Его проблемы, — пожал плечами Славка. — Ему ж на улице спать придется. Я-то здесь при чем?

— При том, что ты мой дом запалил! — взвыл Константин.

— Зато клопов не будет, — нашелся воевода и быстро уклонился в сторону.

Массивный кубок из серебра просвистел мимо его уха.

— Подарок, что ли? — недоуменно переспросил он у князя и вновь отпрыгнул в сторону.

Вторая попытка Константина была еще менее удачной, чем первая.