Око Марены

— Не стала, а была, — поправил его Константин. — Ты, Слав, постоянно у глаголов времена путаешь.

— Запутаешься тут, — вступил в разговор Минька, стоящий чуть сзади и тоже любующийся речной гладью родной реки. — То, что у нас было, здесь только будет, а то, что… тьфу ты, я опять сбился. Какое время правильное, какое нет — кошмар.

— А ты поменьше вспоминай, а глаголы употребляй во времени настоящем, вот и не будет путаницы, — мягко посоветовал отец Николай и, обратившись к Константину, уточнил с еле уловимой долей иронии: — Стало быть, здесь ты и будешь свою ностальгию тешить.

— И не ты, а вы, — тут же поправил священника Вячеслав, вступаясь за князя. — В смысле — мы все. И потом, что он, не может на княжеские деньги маленький каприз себе позволить? В конце-то концов он же не «новый русский» — он их честно заработал. Куда хочет, туда и тратит.

— На этот маленький каприз такие бешеные деньжищи тратятся, что просто жуть берет, — не согласился священник. — Лучше бы храмы подновил, да новый выстроил — в честь своего спасения от Глеба с Хладом. И не все мы любоваться им будем. Я вот — нет. Не быть ему никогда тем местом, из которого я в это время прибыл. Иной град, иные люди, иное обличье… Даже природа — и она не такая. Вон какая река полноводная. Совсем на Хупту не похожа. В наши дни ее разве что с Проней сравнить можно. А какие леса раскинулись вокруг. Я таких и не помню совсем.

— Кое в чем ты прав, отче, — миролюбиво заметил Константин. — Как в песне поется: «Не найти того, что ищешь, ни тебе, ни мне». Зато с другой стороны взять — заблуждаешься. Ряжск не каприз, не моя прихоть и не наша ностальгия, хотя она, конечно, тоже присутствует. Дело в том, что славянам места эти известны как «Рясское поле» лет триста-четыреста, если не больше. А знаешь почему? — И, не дождавшись ответа, продолжил: — Да потому, что здесь один из самых главных волоков находится, так что место это уже по одной этой причине нужно не только срочно окультурить и облагородить, но и надежно защитить.

— А волок — это что? — поинтересовался Минька.

— Это место, где две реки из разных бассейнов сходятся ближе всего. Именно здесь один из основных — между Доном и Волгой. И вот представь, Миня, что любой купец сможет напрямую из Александрии Египетской, к примеру, шпарить со своим товаром прямо к нашим рязанским городам.

— Ну, не только рязанским, — заметил отец Николай.

— Ну да, не только, — охотно согласился Константин. — Но опять-таки через нас. То есть мы будем пошлины и за транзит брать.

— Здесь же Хупта течет, — не понял Минька.

— А она в Ранову впадает, та в Проню, дальше продолжать?

— А Дон?

— С Доном еще проще. Никаких притоков. Он самолично здесь течет. Теперь ты представляешь, насколько это место для нас важно? Это ж Клондайк и Эльдорадо, вместе взятые и умноженные на десять, — завершил князь свой восторженный панегирик и с укоризной повернулся к отцу Николаю: — А ты говоришь, отче, храмы.

— С умножением только ты погорячился, — усомнился Вячеслав. — Так уж и на десять?

— Так ведь там золото, а оно имеет обыкновение кончаться, — пояснил князь. — А здесь товары. Их и завтра повезут, и послезавтра, и через год, и через век.

— А чего же они такие пустынные ныне? Что-то не видать обещанного купеческого оживления, — вздохнул отец Николай.

— Половцы, — коротко пояснил Константин. — Они уже давно весь Дон оседлали. Потому и купцы этим путем давно не ездят.

— Тогда зачем он нам? — вновь не понял Минька.

— Путь и возродить можно. Вот если бы река куда-то делась — другое дело, а половцы, — Константин пренебрежительно махнул рукой. — К тому же не забывайте, что мой шурин, Данило Кобякович, — хозяин третьей по силе орды половецкой.

— Набрал басурман в родню, — проворчал Вячеслав.

— Он крещеный, — возразил князь. — Так вот, если мы ему подсобим, то весь этот путь сообща запросто держать сможем в руках.

— Тогда делиться придется, — вздохнул Минька.

— Как Господь велел. К тому же деньги-то все равно не наши будут, а купеческие. Я правильно говорю, отче?

— Так-то оно так, но вот где ты людишек столько возьмешь, чтобы на всем пути их рассадить? — усомнился священник.

— Тоже продумал, — утвердительно кивнул Константин. — И не просто продумал, но и кое-какие шаги предпринял. Политику Екатерины все помните относительно переселенцев?

— Это когда она Поволжье немцами заселяла? — уточнил Вячеслав.

— Именно, — подтвердил Константин. — Мы сделаем точно так же. Бросим клич по Европе. Грамотки отпишем, чтоб доподлинно видно было — ждем и примем с распростертыми объятьями.

— Так они тебе и поехали, — скептически заметил Вячеслав. — Бросать все обжитое и куда-то к черту на кулички. Да ни за что. Нет, ну может, найдется десяток авантюристов или два десятка, ну и все.

— Да пусть даже сотня, — заметил отец Николай.