Око Марены

— Пока точно не знаю, — пожал плечами Константин. — Есть кое-кто на примете, но… Короче, там дальше видно будет. Одно скажу: только если иного выхода не будет, тогда лишь я царскую корону на себя напялю. Но сделаю это, — тут же поспешил он продолжить, видя лицо священника, — с большой неохотой. С очень большой, — специально подчеркнул он еще раз свое нежелание, сразу пояснив: — Тут и с одной Рязанью управиться — хлопот выше крыши, а представьте, если всю Русь целиком под себя взять? Придется, как белка в колесе крутиться — без остановки. И не год-другой, а до самой смерти. А потом еще одно — очень уж я боюсь ошибок настряпать.

— И обольют твое имя грязью потомки. Разложат все царствование твое по полочкам от корки до корки и убедительно докажут, что можно было бы действовать значительно тоньше, умнее и без такого обилия совершенно ненужных жертв, — подхватил отец Николай.

— Да бог с ними, с потомками, — махнул рукой Константин. — Мне в могиле наплевать будет, кто и что там обо мне говорит. А вот с ныне живущими посложнее. Они-то всегда рядом со мной будут, до самой смерти. Я, конечно, в Чечне не был, но что такое друга на возможную смерть посылать, успел узнать хорошо именно будучи в княжеской шкуре… там, под Коломной. Она и впрямь тяжела — шапка Мономаха.

— И все же я не верю, что иного выхода не существует, — тихо, но с явной ноткой непримиримого упрямства в голосе, произнес отец Николай.

— Он есть, но намного хуже предложенного мной, — пояснил Константин. — Причем хуже не только лично для меня или вон для Славки с Минькой — для всех жителей земли Рязанской. Да и то лишь поначалу. Чуть погодя — всего лет через двадцать — и любой другой, более гуманный нынешний вариант боком для всей Руси встанет. Вспомни Священное Писание, отче. Екклесиаст правильно сказал — всему свое время. Время плакать и время смеяться, время быть в печали и время предаваться радости. А ныне время собирать камни. Их, отче, вскоре понадобится очень много. Для Батыя. И нельзя допустить, чтобы хоть кто-то помешал нам в этом.

— Все равно не верю, — в третий раз повторил священник, но со значительно меньшей долей уверенности в голосе. — Должен быть какой-то другой выход. Более гуманный. Без войн, без крови.

— Это только в задачках по алгебре или по физике идеальные решения бывают, — неожиданно пришел на подмогу князю Минька. — А в жизни надо радоваться, даже если его просто удается найти.

— Или человеку просто лень искать, — оставил за собой последнее слово священник. — Жаль, если он найдется, когда уже будет слишком поздно.

— Иногда, отче, бывают моменты, когда чрезмерные размышления и колебания наносят еще больший вред, чем даже не самое лучшее решение, — с упреком посмотрел Константин на своего духовного наставника.

— Как говорила моя мамочка Клавдия Гавриловна, лучше хороший выход сегодня, чем отличный, но завтра, когда он уже и не нужен, — не удержался Вячеслав.

— Как видишь, отче, даже по законам демократии абсолютным большинством в семьдесят пять процентов голосов прошло мое решение, — но тут неожиданная мысль пришла ему в голову, и Константин спросил: — Скажи, отец Николай, ты и впрямь готов пойти на что угодно, дабы предотвратить войну между нашими княжествами?

— Ради святой цели — да, лишь бы средства были достойны ее, — уточнил священник.

— Тогда у тебя есть шанс. Возможно, небольшой, даже малый, но есть. Надо будет съездить кое-куда.

— В Ростов, к Константину?

— Исповедать умирающего и без тебя желающие найдутся, — отмахнулся князь. — А вот прокатиться в Киев не помешало бы. Задач сразу три. С одной из них туда уже укатил боярин Хвощ. Это сохранить по отношению к Рязани нейтралитет со стороны Мстислава Романовича. Шансы у него на это имеются, поскольку он и сам по себе достаточно осмотрительный и неторопливый, да и годы у него немалые — не зря Старым кличут[115]. А тебе, кроме этого, надлежит еще дальше прокатиться, в Галич, к Мстиславу Мстиславовичу Удатному. Боюсь, что, узнав, как мы его родному зятю нос утерли, запросто может все бросить, дабы родне помочь. А если только Мстислав подпишется на подмогу своему родственничку — Рязани карачун настанет, потому что с ним за компанию не то что киевский князь, которого, кстати, сам Удатной на великий престол и подсаживал, а вся Юго— и Северо-Западная Русь ломанется.

— Он что — местный авторитет? — вновь не удержался от вопроса Вячеслав.

— Еще какой. А потом, каждый будет примерно так рассуждать — чего не прогуляться за добычей — ведь ты в одном строю с Мстиславом, а тот никогда не проигрывает.

— Что, за всю жизнь ни разу? — недоверчиво переспросил Минька.

— Ни единого, — заверил всех присутствующих Константин.

— А с татарами он как? — вскинул брови отец Николай. — Или не доживет?