Око небесное

– Ну да, – прогудел Макфайф. – Разве не похож?

– И давно?

– Много лет уже. С самой Великой депрессии.

– Маленького братика застрелил Герберт Гувер?

– Нет. Просто голод, безработица и усталость. Надоело получать от жизни по роже.

– Ты не такой уж плохой, в каком-то смысле, – сказал Хэмилтон. – Но внутри ты весь перекрученный. Ты чокнутый больше, чем мисс Рейсс. Ты больше ханжа, чем миссис Притчет. И ты более верующий в Отца Вседержителя, чем Сильвестер. Ты – это худшее из них, сложенное вместе. И еще сверх того. Но во всех остальных аспектах ты нормальный.

– Я не обязан тебя выслушивать, – заявило величественное золотое божество.

– И ко всему прочему, ты еще и подлец. Ты подрывной элемент, бессовестный лжец, жадный до власти мерзавец, и еще ты подлец. Как ты мог поступить так с Маршей? Как ты мог придумать всю эту дрянь?

После паузы сияющее существо ответило ему:

– Говорят, что цель оправдывает средства.

– Партийная тактика?

– Люди вроде твоей жены – опасны.

– Почему? – спросил Хэмилтон.

– Они не принадлежат ни к одной группе. Они играют, дурачатся со всем. И как только мы откроем им спину…

– И поэтому ты уничтожаешь их. Отдаешь их патриотам-фанатикам.

– Патриотов-фанатиков, – сказал Макфайф, – мы понять можем. Но не твою жену. Она одновременно подписывает партийные петиции – и читает «Чикаго трибьюн». Люди вроде нее представляют максимальную угрозу партийной дисциплине; больше любой другой группы. Этот культ индивидуализма. Эти идеалисты с собственными оценками, собственной этикой. Отказывающиеся подчиняться авторитетам. Это подрывает общество. Это может перевернуть, разрушить всю структуру. Ничего долговечного на таких не построить. Люди вроде твоей жены просто не примут приказов.

– Макфайф, – сказал Хэмилтон, – вот-вот тебе придется простить меня.

– Почему?

– Потому что я собираюсь совершить нечто бесплодное и тщетное. Потому что – хоть я и сознаю, что это бесполезно, – я собираюсь избить тебя до потери сознания.

Уже бросаясь на Макфайфа, Хэмилтон заметил, как напрягаются гигантские стальные мышцы. Бой был слишком неравным; он не смог оставить даже отметины на величественной фигуре. Макфайф сделал шаг назад, собрался и нанес ответный удар.

Закрыв глаза, Хэмилтон крепко схватил Макфайфа, отказываясь отцепляться. Весь в синяках, с выбитыми зубами, истекая кровью из ссадины над глазом, в лохмотьях одежды, он продолжал висеть на противнике, словно загнанная в угол крыса. Что-то вроде религиозного экстаза овладело им; сжимая Макфайфа в апофеозе ненависти и презрения, он начал методично стучать божественной головой о стену. Пальцы цеплялись за него и соскальзывали, но его невозможно было оторвать.

И все же бой был почти закончен; его жалкая маленькая атака была без всякого ущерба отражена. Лоус лежал навзничь с разбитым черепом, поблизости от забытой и скорчившейся фигурки Марши Хэмилтон. Та лежала там, где он ее и оставил. Сам Хэмилтон, все еще на ногах, видел, как приближаются приклады ружей; его время пришло.

– Ну, давайте, давайте, – подбодрил он их, тяжело дыша. – Это абсолютно все равно. Даже если вы в щепки нас разнесете. Даже если перемелете в муку и построите из нас баррикады. Даже если используете нас как цемент. Это не мир Марши, а больше мне…

Приклад ружья обрушился на него; он закрыл глаза и сжался от боли. Один из рабочих-партийцев пнул его в пах, другой размеренно крушил ему ребра. Хэмилтон смутно почувствовал, как массивное тело Макфайфа ускользает из его захвата. Силуэты рабочих появлялись и исчезали среди вихрей тьмы; он очутился на карачках, стонал и полз, пытаясь разыскать Макфайфа сквозь пелену собственной крови. И пытаясь скрыться от нападающих.

Крики. Удары прикладами по черепу. Он вздрогнул, в окружающей сумятице на ощупь различил бездыханно лежащую фигуру и пополз к ней.

– Отпустите его, – услышал он голоса. Игнорируя их, он пополз дальше в поисках Макфайфа – фигурой оказалась Джоан Рейсс.

Через какое-то время он разыскал Макфайфа. Слабый, еле живой, он начал искать подходящий обломок, чтобы убить того. Но лишь только его руки сомкнулись на куске бетона, страшный удар перевернул его. Неподвижная фигура Макфайфа отдалилась; он остался один среди обломков и хаоса, затерянный в опускающихся хлопьях пепла, что сыпались повсюду.

Мусор вокруг него был разбросанными обломками Беватрона. Осторожно подступающие фигуры, медленно пробирающиеся вперед, были работниками Красного Креста и техниками.

В безоглядном шквале ударов прикладами кто-то свалил и Макфайфа. Во всеобщем убийственном порыве ему не досталось отдельной поблажки. Тонкие нюансы не соблюдал никто.