Околдованная

– Давайте на минутку отвлечемся от дела мисс Эвенсен, ладно?

Выдыхаю, потом киваю.

– Это был не первый раз, когда вы видели одну из убитых ведьм, так?

Недоуменно наклоняю голову, глядя на офицера Ховакана, который, полистав бумаги у себя в папке, постукивает по какой-то строчке.

– Не знаю, что вы имеете в виду.

Он хватает ручку и снова тыкает в листок, на который смотрит.

– Я вижу, что вас допрашивали на месте одного из преступлений.

У меня перехватывает дыхание – да, что-то такое было. С Сибил. Смутно помню ленту, огородившую место преступления в лесу возле Ковена, но, когда я пытаюсь потянуться дальше, я… кажется, я что-то вижу, но, может, это просто шуточки разума? Не могу сказать наверняка.

– Извините. Я… – Чары комнаты не позволяют сказать, что я не помню, потому что, технически, какие-то воспоминания я сохранила. – Я думаю, что-то такое было в лесу за Ковеном Белены, я помню желтую ленту, да и только.

– Эти воспоминания тоже исчезли? – Он смотрит на меня пристально – пристально и обвиняюще. – Выглядит весьма удобно.

– Нет, – отвечаю я, – с учетом того, что мы говорим о восстановлении моей репутации и моем добром имени, я бы сказала, что это весьма неудобно.

Офицер Ховакан еще несколько секунд сверлит меня взглядом, потом вновь погружается в свои бумаги.

– Тут говорится, что вы и женщина по имени Сибил Андалусия совершали пробежку по тропе, пересекавшей место преступления. Одна из моих коллег остановила и допросила вас.

Я во власти этих записей; я ничего об этом не помню.

Пожимаю плечами.

– Мы с подругой иногда бегаем по утрам. – По вдохновению – или чтобы наказать себя. – Но этого случая я не помню.

– Гм-м-м. Похоже, вы оказались в неподходящем месте в неподходящее время дважды.

Живот скручивает от его тошнотворного намека, что это вовсе, возможно, и не совпадение.

Именно так и действуют следователи, – пытаюсь убедить себя. – Нажимают, чтобы расколоть, зная, что ломаются лишь подозрительные.

Хотя потеря памяти делает меня особенно хрупкой, виновна я или нет.

На миг я вглядываюсь в темные пятна собственного разума, сама сомневаясь в себе. Я же не могу знать, что забыла.

Офицер Ховакан, должно быть, чувствует направление моих мыслей, потому что откладывает планшет и подается вперед, скрестив перед собой руки:

– Мисс Бауэрс, я собираюсь задать вам гипотетический вопрос. Это не обвинение, мне просто любопытно: возможно ли, что вы были причастны ко всем этим смертям и просто этого не помните?

От одной лишь мысли о чем-то подобном комната качается у меня перед глазами. У меня кружится голова, меня подташнивает от беспокойства.

Трясу головой, унимая нарастающую панику.

– Я не убийца, – выдавливаю хрипло.

– Как вы можете это знать?

Как я могу это знать?

Тру руки; от его слов чувствую себя грязной, грязной насквозь.

– Мой разум и моя совесть – это не одно и то же. Я могу забыть, что я сделала, не забывая, кто я.

Конечно, я не убивала тех женщин.

Но ты могла убить кого-то вчера ночью, – шепчет мой разум. – А Мемнон, возможно, как раз в данный момент заканчивает работу.

– Меня обвиняют в убийстве? – тихо говорю я; внутри все переворачивается. – Потому что если да, то мне нужен адвокат.

Офицер Ховакан качает головой и снова садится ровно.

– Нет, мисс Бауэрс, мы же говорили гипотетически.

– Ладно, – осторожно говорю я.

– Что ж, мисс Бауэрс, на данный момент это все, что нам нужно. Можете оставить ваш ежедневник? – спрашивает он, барабаня пальцами по блокноту.

Открываю рот, чтобы согласиться, но колеблюсь.

– Он нужен мне для занятий. – Честно говоря, он нужен мне для всего. Там моя жизнь, и, судя по тому, как много воспоминаний я потеряла недавно, мне придется полагаться на записи больше, чем когда-либо. – Я могу задержаться, если вы хотите снять с него копии или сфотографировать.

Офицер Ховакан кивает:

– Так мы и сделаем. Вы сказали, у вас есть еще блокноты?

Теперь киваю я.

– Вы не откажетесь показать их нам, если возникнет такая необходимость?

В смысле – если я стану главным подозреваемым?

Жую нижнюю губу.

– Хорошо.

Конечно, делиться своими записными книжками мне не особо хочется – мысль о том, что офицеры будут листать их, читать, хранить в качестве улик, весьма неприятна, но и виновной мне выглядеть тоже не хочется.

Потому что я не виновна. Я бы знала, если бы это было так.

Полагаю.

Глава 32

Сижу за столом. Два абзаца, которые мне удалось написать о магических различиях между лавандой сушеной и свежей, практически забыты, поскольку смотрю я на свой банковский счет.

Кредит превышен.

При виде цифр все внутри сжимается.

Императрица…