Околдованная

– Я не твоя… Это не… – Глубоко вдыхаю, огорченная тем, что ему удалось меня смутить. – Я просто нервничаю оттого, что опять здесь.

Его шаги затихают.

– Иди ко мне, Селена, – мягко говорит он.

Несмотря на то что его приказы раздражают меня, несмотря на мой страх – я иду к лестнице и спускаюсь по ступенькам, не останавливаясь, пока не добираюсь до Мемнона, который ждет меня внизу.

Он кладет руку на мою щеку.

– Я пугаю тебя, маленькая ведьма?

– Да, – выпаливаю я, не колеблясь.

– А насколько пугающими должны быть те, кто равны мне? – спрашивает он.

Качаю головой, не зная, как ответить.

– Они должны быть очень сильны и страшны, чтобы быть равными тебе, – говорю наконец.

Мемнон гладит мою кожу большим пальцем.

– Сейчас я смотрю на ту, что равна мне.

– Я не…

– О да, – отрезает он.

Открываю рот, чтобы продолжить протестовать, но он говорит:

– Я знаю, ты боишься, но ты недооцениваешь собственную силу, est amage. Силу, которую я видел много раз и которую ты сама видела прошлой ночью, когда билась одна против многих. Ты страшна в своей мощи.

Он притягивает меня ближе.

– Но ты всегда можешь брать мою силу, если тебе это нравится. Как я уже сказал, мне нравится быть в тебе.

Его слова должны возмутить меня, но, что бы ни происходило сейчас, между нами, в этом нет места смущению.

Смотрю в сияющие карие глаза Мемнона.

– Почему ты так добр ко мне? – шепчу еле слышно.

Взгляд его проникает в самую душу.

– Есть лишь один ответ, и он должен быть тебе очевиден.

Взгляд мой соскальзывает на его порочный рот, и рот этот тут же растягивается в улыбке.

– Моя царица хочет поцеловать меня?

– Возможно, – признаюсь честно.

Мемнон наклоняется, и теперь его губы в доле дюйма от моих.

– Я уже говорил тебе, как сильно мне нравится вкус твоих губ? – спрашивает он тихо. – Они как вино с медом. И мне хочется отведать не только их. Держу пари, другие уголки еще слаще…

Жар приливает к моим щекам.

– Проклятье, Мемнон, тебе лучше прекратить…

Не успеваю даже закончить фразу, как он стискивает мою талию, поднимает меня – и несет через комнату к примыкающему коридору.

– Ты такая чертовски хорошенькая, когда волнуешься. Мои непристойные высказывания смущают тебя? – спрашивает он, глядя на меня.

О да.

– Ты для меня все еще чужой, – отвечаю ему.

Свечи вокруг нас вспыхивают, оживая.

– Я тебе не чужой, – отвечает Мемнон, шагая по извилистому проходу. – Ты и сама это знаешь. Я твоя половина, и я ждал очень и очень долго, чтобы воссоединиться с тобой.

Он опускает меня – ровно настолько, чтобы мое ухо оказалось возле его рта.

– Я действительно не могу дождаться того момента, когда снова испробую твой вкус, Императрица, – говорит он. – Я хочу знать, все так же ли, даже через две тысячи лет, ты стонешь, кончая под моим языком. И по-прежнему ли ты скачешь на моем члене лучше, чем я на своем коне.

Дева, Мать и Старуха!

– Я не буду говорить с тобой об этом.

Извиваюсь, пытаясь вырваться из его рук.

С низким хрипловатым смехом он опускает меня. Пячусь от него – разгоряченная, возбужденная, растревоженная. Но он уже не смотрит на меня, он обводит взглядом комнату.

Только сейчас я понимаю, что мы уже там, где все случилось. Ему удалось отвлечь меня на время прогулки сюда, и я не знаю, сделал ли он это намеренно, чтобы я не боялась, или просто хотел подразнить.

Теперь же, глядя на Мемнона, я вижу, что его игривое настроение улетучилось. Передо мной вновь безжалостный царь.

Он обходит помещение, озирая пространство.

Я тоже оглядываюсь, и мой пульс учащается. Первое, что я замечаю, – это что обувь, которую я оставила здесь, исчезла. Сначала меня охватывает досада – у меня и так всего несколько пар, и на новые кроссовки нет денег, – а потом накрывает волной страха.

Ведьмы могут использовать вещи человека для самых разных целей – для проклятий и наведения порчи в том числе.

– В чем дело? – Мемнон поворачивается ко мне. – Почему ты нервничаешь?

Хочу возмутиться, но любопытство берет верх:

– Откуда ты знаешь?

– Узы работают в обе стороны, est amage.

Он бросает на меня вызывающий взгляд, как бы подстрекая осмелиться перечить его словам.

А я устала спорить на эту тему, поэтому просто говорю:

– Я оставила тут кроссовки. Теперь их нет. Поэтому я и нервничаю.

Он осторожно кивает, хотя я чувствую, как в нем нарастает напряжение, – и продолжает осматривать комнату. Но тут ничего нет. Ни единого предмета, с которым пришли сюда ведьмы. Нет даже кровавых пятен или обломков – результата устроенного мною магического взрыва.

– Тут все основательно вычищено, – говорит Мемнон, вторя моим мыслям.

Он заглядывает в один из боковых коридоров. Неужели хочет продолжить исследования? Вздрагиваю от страха, предчувствуя очередное путешествие по этим чертовым туннелям.

Но колдун поворачивается и возвращается ко мне.

– Я увидел достаточно, – тихо говорит он. – Мы можем вернуться, Императрица.

Облегченно вздыхаю и устремляюсь к лестнице, наверное, слишком поспешно, хотя и пытаюсь, чтобы это не выглядело таковым, – но мне не удается одурачить ни себя, ни его.