Оксюморон

Мы просидели за столом что называется “До первой звезды”, до той самой, с которой должны начинаться все тосты за всё хорошее, но вмешалось “НО”, то самое с которого начинается всё плохое. Я был уже изрядно пьян, когда хозяин предложил мне послушать как его супруга играет на рояле. Я выразил согласие. Едва хозяйка села за рояль, стоявший у стены, улыбавшийся во весь свой чёрно-белый оскал, и заиграла что-то из Рахманинова, вошла всё та же служанка и подойдя к хозяину что-то шепнула ему на ухо.

– Конечно, – сказал он ей – пусть входит, мы давно ждём. Или нам до утра его – он подбородком указал в мою сторону – кормить деликатесами и разносолами?

– Ну вот и всё, – сказал Стройненький потирая ладоши, когда служанка ушла, при этом он подмигнул мне. У меня неприятно засосало под ложечкой.

Затем он поднялся из-за стола и вышел. Вернулся он в сопровождении огромного лысого мужика, облачённого в серого цвета форму с закатанными до локтей рукавами. В левой руке пришедший держал толстый чёрный кожаный портфель.

– Вы не против если мою супругу послушает, и наш гость? – обратился шёпотом ко мне хозяин.

Я развёл руками, точнее приложил все усилия чтобы развести руками, мол, решайте сами. Алкоголь всё настойчивее вступал в свои права.

– Хозяин барин. Он, собственно, за вами, – сообщил мне всё тем же шёпотом Стройненький – вы некоторым образом арестованы.

Признаться, возможно я несколько старомоден, и в подобных ситуациях не претендую на оригинальность, но я всегда думал, что в подобных случаях принято уведомлять о причинах ареста, подумал я, но вслух произнёс только:

– За что?

– Как за что? – искренне удивился он – за вторжение, в частные владения представителя власти.

– А разве вы меня не пригласили погостить у вас? – услышал я свой голос доносящийся словно откуда-то из далека. – Какое же это вторжение? Нет, я хочу знать, за что я арестован?

– Знаете, что, гость дорогой, – сказал Стройненький устало улыбаясь – я мог-бы ответить как угодно. Вот уж конечно, не мало вариантов ответа на ваш вопрос найдётся, но постараюсь ответить, отдавая должное пафосу сложившейся ситуации. Когда представитель власти приглашает вас погостить у себя дома, то отчего бы вам изначально не предположить, что у подобного приглашения вдруг, да и окажется какой-нибудь повод.

До меня постепенно стал доходить смысл происходящего.

– Да кстати, – продолжал Стройненький – помните мою теорию о фантике? Давайте подставим вместо фантика вас, или таких как вы. Ну дорогой мой, ну случись вам оказаться и впрямь просто гостем, ну какую пользу мог бы я извлечь из того, что пригласил вас в свой дом? А вот преступник – это другое дело. Это же целый эпос. И главное, сколько народу в этом эпосе могут принять участие. Я вас понимаю, точнее, я, наверное, смог бы вас понять случись мне оказаться на вашем месте. Чего волею судьбы конечно же, слава богу, никогда не случится. Ну не сердитесь вы на меня, на старика. Поймите каждый человек сам причина всех своих несчастий. Вы лучше окиньте мысленно свою прошлую жизнь и скажите честно, часто ли вас и таких как вы, вшивых бродяг, от которых житья нормальным людям нет, приглашают в дома подобные этому, садят за стол, кормят деликатесами?

Самым смешным во всём этом было то, что говоря всё это, Стройненький продолжал добродушно улыбаться. Как не грустно мне было признать, а этот негодяй был прав, как бывает прав только сатана, перечисляя грехи жертвы, прежде чем вступить окончательно в свои права.

– В конце концов все под богом ходим, – продолжал Стройненький – и никто не без греха. Как сказал некогда не самый глупый государственный деятель, из тех, кто “два пишем три в уме”: “Покажите мне три строчки, написанные самым честным в мире человеком, и я найду в них за что его шесть раз можно повесить”. Так что не терзайте себя лишними вопросами, не портите себе сны. Как сказано в библии: «все согрешили и все лишены славы божией». Не добавить и не убавить. Я желаю вам искренне и от всей души по-уютнее устроится на новом месте и поскорее осознать себя в новом качестве. А то, что в качестве ночлега вам отведут одну из комнат, которая более всего будет напоминать камеру, это уж извините, законы жанра обязывают.

Всё это было сказано с таким невинным видом, что я с трудом подавил в себе желание ударить этого подонка в лицо.

– Ну или вот ещё, – продолжал Стройненький – только что в голову пришло. Раз вы у нас такой смыслопотребляющий, ух… еле выговорил, почему бы вам не допустить, что в данном случае вас арестовали для того, чтобы мы смогли максимально приблизиться к вашему представлению о нас? Как вам такой смысл происходящего?

И он посмотрел на лысого, который тут же подобострастно кивнул, словно арестован был он, а не я.

– А какое по-вашему у меня представление о вас? – спросил я, чувствуя как из меня улетучиваются остатки хмеля.

Стройненький какое-то время молча смотрел на меня. Было видно, что он не привык, чтобы его слова требовали дополнительных разъяснений. Перестав улыбаться он произнёс спокойным голосом.