Оксюморон

Потом маятник моего восприятия устремился в противоположную сторону. Я думал о том, что если мне всё же не удастся выбраться от сюда живым, то что меня ждёт за той чертой, за которой…. Когда последние осколки моего сознания будут поглощены без остатка надвинувшимся мраком, тогда я либо нырну в смерть, исчезну окончательно, либо после долгого перерыва, похожего на обморок, я приду в сознание где-нибудь в далёком краю за рулём автомобиля, мчащегося в желтоватую знойную даль и сопровождающий меня в пути ветер снова будет поднимать ввысь тучи пыли и песка которые поднимаясь всё выше и выше растворятся, достигнув очертаний раннего месяца.

Эта мысль подарила мне ту соломинку, схватившись за которую, я и перекинул своё тело в лодку бытия. В густых зарослях дикой малины, не далеко от города, меня ждал мой Мерседес. Мне нужно во что бы то ни стало до него добраться. Приоткрыв здоровый глаз, я увидел удаляющуюся спину Шопен-Гауэра. Он возвращался за стол.

Не известно в прочем чем бы всё закончилось и пригодились бы мне всё эти умственные усилия, продолжайся моя пытка ещё хотя бы минут десять. Возможно, меня просто бы убили в тот день, если бы к столику, за которым сидела компания не подошёл высокий мужчина в дорогом костюме, придерживающий за талию ослепительно красивую блондинку, и склоняясь к уху Шопен-Гауэра что-то сказал ему.

Пока он говорил я поймал на себе презрительный взгляд его спутницы. Она рассматривала меня таким взглядом, каким рассматривают случайно раздавленное диковинное насекомое. Внимательно выслушав подошедшего Шопен-Гауэр пристально посмотрел на него. После они вместе дружно расхохотались.

В это время каждый за столом был занят своим делом. Одна из дам поправляла на лице макияж. Остальные о чём-то весело переговаривались. Лысый давно спал, положив голову на тарелку в которой до этого лежали какие-то бутерброды. Даже приведший меня на “допрос” парень был занят тем, что пытался весело о чём-то рассказывать красивой официантке, правда при этом глядя не ей в глаза, а на её полуприкрытые, или если угодно полуоткрытые крупные груди. На меня по-прежнему никто не обращал ни малейшего внимания.

– На сегодня с него хватит – сказал Шопен-Гауэр, обращаясь к белобрысому – пусть отправляется в камеру. Да, и вот ещё что. Пусть следующий допрос с ним проводят стажёры в подвале. Отвык я проводить допросы. Старею, наверное. Да и молодую поросль надо делу учить.

– До встречи, гость дорогой, – сказал он, помахав мне рукой – и кстати, на последок, доверительно сообщу вам, если эта встреча будет не со мной, можешь считать, что тебе крупно повезло. Хотя нет, пожалуй, я не прощу себе если не задам вам один вопрос. Ну а как тебе наш допрос, гость дорогой?

Я почувствовал, что несмотря на присутствие за столом дам, в данном случае можно ответить независимо от этикета, и сказал, еле шевеля распухшими губами.

– Иди в жопу.

Все сидящие за столом включая Шопен-Гауэра дружно расхохотались. Шопен-Гауэр поднялся из-за вмиг притихшего стола и направился ко мне. Я приготовился к недоброму и скорому развитию событий. Но он, подойдя ко мне присел на корточки и подняв мой подбородок заглянул мне в глаза.