Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Но в Петросовете первые решения военного министра вызвали недовольство как недостаточно демократичные. Было решено «отправить к военному министру делегацию» для переговоров о выборном начале офицерского состава, создании третейского суда для регулирования отношений между солдатами и офицерами, а также об издании приказа № 2, который был уже не только рожден в недрах Совета, но и разослан депешей по радиотелеграфу на фронт для «точного исполнения». Точно его исполнить было довольно затруднительно, потому что его невозможно было понять. Приказ № 2 вкратце гласил: «1. Приказ № 1 Совета Р. и С.Д. предложил всем воинским частям избрать соответственные… комитеты, но приказ не устанавливал, чтобы эти комитеты избирали офицеров… Все произведенные до настоящего времени выборы офицеров, утвержденные и поступившие на утверждение военного ведомства, должны остаться в силе».

Вечером 6 марта к Гучкову явилась делегация от Совета. Генерал Алексей Степанович Потапов, возглавлявший военную комиссию ВКГД, свидетельствовал: «Требование делегации Гучков признал для себя невозможным и несколько раз выходил, заявляя о сложении с себя звания министра. С его уходом я принимал председательствование, вырабатывалось соглашение, снова приглашался Гучков, и заседание закончилось воззванием, которое было подписано от Совдепа Скобелевым, от Комитета Госдумы мною и от правительства Гучковым… Воззвание аннулировало приказы № 1 и № 2, но военный министр дал обещание проведения в армии более реальных, чем он предполагал, реформ по введению новых правил взаимоотношений командного состава и солдат»^[524].

Девятого марта был разработан проект «общих прав солдата», получивший впоследствии пышное неофициальное название «Декларации». Она была принята общим собранием солдатской секции Совета и опубликована 15 марта в «Известиях». Сразу же запротестовал Алексеев, который писал в правительство: «Во избежание различных толкований мною разъяснено, что указанное разрешение надлежит понимать в том смысле, что все солдаты могут состоять членами различных политических обществ, но отнюдь не создавать таковых. Посещение же различных политических сборищ и собраний разрешается лишь во внеслужебное время при нахождении и разрешенной отлучке со двора… Во всяком случае, втягивание армии в политику приведет к тому, что будет невозможно продолжать войну»^[525].

Алексеев пытается бороться и против проникновения в армию разного рода агитаторов и армейских активистов: «Из Петрограда начинают разъезжаться и появляться в тылу армии какие-то делегации, именующие себя делегациями от рабочей партии, обезоруживающие полицию и офицеров. Прошу принять самые решительные меры, чтобы этот преступный элемент не проникал в армию, имея на узловых станциях достаточно сильные караулы. Если же тыловые шайки будут появляться, то надлежит немедленно их захватывать и предавать военно-полевому суду»^[526].

Отпор Алексеев получил не только от «Известий, которые в номере от 8 марта писали: «Дух кровавого царя жив в начальнике штаба верховного главнокомандующего. Своим распоряжением генерал Алексеев сам подписал себе приговор в глазах сторонников нового строя». Отпор последовал и от Гучкова, который наставлял Ставку: «Бороться с различными агитаторами, проникающими в армию, следует не силой оружия… Во всяком случае главной целью является успокоение армии и народа мирными средствами, а не применением репрессий»^[527]. Вместо этого 9 марта Гучков выпустил воззвание: «Воины русские! На вас обращаются взоры России. Слушайтесь ваших начальников, помня, что армия без дисциплины врагу не страшна. Много немецких шпионов, скрываясь под серой солдатской шинелью, мутят и волнуют вашу среду. Верьте своим офицерам»^[528].

После отречения императора должность Верховного главнокомандующего перешла к дяде Николая II и любимцу либеральной общественности великому князю Николаю Николаевичу. 3 марта в Тифлисе он подписал приказ (по иронии судьбы тоже под № 1) о вступлении в должность, при этом заявив: «Глубоко проникнут сознанием, что только при всесильной помощи Божьей получу силу и разум вести вас к окончательной победе…»^[529]. 5 марта Главковерх поспешил через прессу успокоить свежеиспеченные власти: «Новое правительство уже существует и никаких перемен быть не может. Никакой реакции ни в каких видах я не допущу»^[530]. Кандидатуру Николая Николаевича хорошо восприняла действующая армия.

Однако против него весьма решительно выступили Петросовет, петроградский гарнизон и Балтфлот. Большевистская «Правда» четко формулировала: «Алексеев и Н. Н. Романов – друзья и ставленники отставного царя. И они идут по его стопам: опять военно-полевые суды и расстрелы для революционеров». Поэт Демьян Бедный (Ефим Алексеевич Придворов) был уверен:

Как тут мозгами ни крути,

А место дяди – взаперти!