Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Спешно назначенный ВЦИКом на пост комиссара Петроградского военного округа Малевский отметился первым воззванием «ко всем училищным, полковым, батальонным комитетам и комитетам отдельных частей»: «Ясно понимая, что малейшая междоусобица на улицах Петрограда будет гибелью родины и революции, я требую полного спокойствия и порядка в частях и заявляю всем, что никакие выступления допущены не будут»[2757]. Позиция ВЦИК была важна. Войтинский утром в Пскове «получил из военного министерства запрос, как подвигается организация отряда для защиты Временного правительства, каков его состав и где находятся головные эшелоны. В ответ я телеграфировал: «Организация и отправка отряда под лозунгом защиты Временного правительства невозможна. За этим лозунгом никто не пойдет. Необходимо, чтобы вызов войск с фронта исходил от ЦИК Советов». На это из военного министерства последовало успокоительное разъяснение: Временное правительство действует в полном контакте с ЦИК, и формальность, которую я считаю необходимой для успеха вызова войск, будет выполнена. Я передал этот ответ в армии и просил спешить с отправкой отряда. Из армий отвечали, что приступят к делу немедленно после того, как ЦИК подтвердил приказ о вызове войск»[2758].

Журналисты зафиксировали: «Утром к Зимнему дворцу подошли юнкера и сменили несших дежурство самокатчиков. Затем подошел женский батальон, который, продемонстрировав верность правительству, удалился»[2759]. Действительно, к полудню к Зимнему дворцу прибыла в полном вооружении 1-я женская добровольческая рота. Ее боец Мария Бочарникова рассказывала, что формально им приказали явиться на парад. Погрузились в поезд, ехали с песнями. «Запевала Яцулло заливалась соловьем. По прибытии в Петроград двинулись по улицам с пением.

— Ох, и хорошо же спивают, — проговорил какой-то солдат, когда мы проходили.

Вот и Дворцовая площадь. Прибыл оркестр какого-то полка, скоро пожаловало и начальство: генерал со штабом (фамилии не помню) и Керенский. Мы построились во взводную колонну. Грянул оркестр. Пошел наш 3-й взвод… Смерила взглядом расстояние до начальства: пять шагов… Резкий поворот голов вправо. Вот уже по уставу «пожираю» начальство глазами, хотя от волнения не только не вижу лиц, но даже не замечаю фигур. Да как не волноваться! До сего времени приходилось водить взвод в знакомой обстановке под взглядами редких прохожих да котов с крыш! Здесь же — перед командующим и тысячью зрителей»[2760].

В это время Терещенко демонстрировал, как мог, уверенность правительства в своей силе представителям дипкорпуса. Фрэнсис, нанеся обычный визит в Министерство иностранных дел, подошел к окну, «откуда я мог видеть около тысячи или больше солдат, располагавшихся на открытом пространстве между МИДом и Зимним дворцом. Мы оба были в большом напряжении, но Терещенко был в более нервном состоянии, чем я. Мы были одни, и оба молчали несколько минут, прежде чем он произнес:

— Сегодня ночью я ожидаю выступление большевиков.

— Если вы сможете его подавить, надеюсь, что оно произойдет.

— Думаю, мы сможем его подавить, — с кажущимся спокойствием ответил министр. И неожиданно добавил: — Я надеюсь, оно все-таки произойдет, можем мы его подавить его или нет, — я устал от этой неопределенности и состояния подвешенности.

Я полностью осознал то ужасное напряжение, под которым жил этот молодой человек». Посол ушел с ощущением надежды и попросил кучера своего экипажа, который катили вперед две серые лошади с американскими флажками на упряжи, проехать мимо солдат. Посол отдал им военное приветствие, и юнкера дружно на него ответили. «Я хотел произвести впечатление на этих людей, — писал Фрэнсис, — тем фактом, что за Временным правительством, которому угрожала опасность, стоит Америка и ее посол»[2761]. Судя по последующим событиям, этого впечатления оказалось недостаточно.

Предпарламент открыл заседание в 12.30. Докладчиком выступал министр внутренних дел Никитин. Повестка дня заседания? Никогда не догадаетесь. О мерах борьбы с анархией на водных путях. Министр жаловался, что с сентября захваты хлеба, начавшиеся в низовьях Волги, распространились затем на всю водную систему:

— Люди, одетые в солдатскую форму, производят погромы и беспорядки и в остальных местностях России, и единственная мера если не прекратить, то уменьшить анархию — это уменьшить гарнизоны внутри России. Что касается борьбы с аграрными беспорядками, то тут могли бы внести успокоение такие меры земельной политики, которые дали бы крестьянству уверенность в том, что его требования будут обеспечены.

Никитин еще говорил, когда на местах правительства появился Керенский. Министр поспешил свернуть выступление, и по приглашению председательствовавшего Авксентьева на трибуну поднялся министр-председатель. Чтобы произнести свою последнюю речь в этом качестве.